— Иврит и арамейский.
— Я помню, ребе.
— Ты странный мальчик.
— Вы почувствуете это по-настоящему, когда узнаете меня ближе, ребе.
— Кто тебе сказал, что ты должен учить Тору?
— Я всегда знал, — Гур пожал плечами. — Просто раньше я был занят. А теперь я могу уделять этому время.
— Чем же ты был так занят? — раввин улыбнулся.
— Бусидо.
— Бу… Как?!
— Бусидо, ребе. Путь благородного Воина. Это по-японски.
— Ещё одна аводэ-зойрэ,[39] — прикрыв веки, едва шевеля губами, прошептал раввин.
Но Гур услышал:
— Это не аводэ-зойрэ, ребе, — теперь настала очередь Гура улыбаться. — Это искусство воина, искусство владеть любым оружием, искусство превращения себя самого в совершенный инструмент. В том числе и оружие, потому что оружие совершенно.
— Это не еврейское дело, — покачал головой раввин.
— Это мужское дело, ребе, — снова улыбнулся Гур. — А я – прежде всего мужчина.
— Зачем?!
— У мужчины в этом мире три главных обязанности, ребе. Учить, лечить и защищать. Вот я и учусь их выполнять. Наилучшим способом, я думаю.
— Еврей должен учить Тору. Это самое главное еврейское дело.
— Зачем, ребе? Зачем евреи учат Тору? Чтобы сделать мир лучше, ведь так?
— Да. Зачем же ещё?!
— Но мир не сделался лучше, ребе. И евреям не стало в нём лучше. Мир усложнился, это правда. Стал ярче, появились машины, огромные пароходы, аэропланы, удобства. Но лучше, — лучше он не стал. Сколько евреи не учат Тору.
— Просто евреи делают это недостаточно хорошо, — вздохнул раввин, с удивлением глядя на стоящего перед ним высокого мальчика, или, скорее, уже всё-таки юношу.
— Быть может, и так. Но я думаю, дело не только в этом. Я думаю, знание просто рассеяно во Вселенной. И Бусидо. И Дао. И Тора. Всё это лишь части целого. Кто-то должен когда-нибудь соединить это. Не я, нет, хотя я желал бы. Но кто-то, когда-нибудь, — непременно. И тогда мир, возможно, действительно станет лучше. Половина моей души принадлежит Торе, а Тора принадлежит мне. Поэтому я пришёл, ребе.
Раввин долго молчал. Потом кивнул:
— А друзья у тебя есть?
— Путь Воина – путь одиночества, ребе. Я ни с кем не ссорюсь. А друзья… — Гур снова едва заметно пожал плечами.
— Ты всё-таки очень странный мальчик. Кто-то учит тебя этому… Бусидо?
— Да. Конечно. Этому, как и Торе, невозможно научиться без настоящего наставника. Учитель послал меня. Сказал, что я должен узнать.
— Вот как. Кто он?
— Он воин, ребе. Великий воин. Лучший из лучших. Он учит меня: побеждает не грубая сила, а дух и искусство.
— Сколько тебе лет?
— Двенадцать.
— Ты выглядишь старше.
— Это Бусидо, ребе, — Гур наклонил голову чуть набок. — Закаляет тело так же хорошо, как и душу.