«Наконец-то», — вздохнул наблюдатель, слез с ели и скрылся в лесу.
Задание было выполнено.
* * *
Витольд Пелецкий (Жвирко), командир партизанского отряда, один находился в комнате; на кухне и в других помещениях разместились партизаны. Жвирко то и дело поглядывал на часы. Сегодня истекало время возвращения с задания его разведчика. Неужели он попался?..
Был уже поздний вечер, когда скрипнула дверь. Жвирко поднял голову и посмотрел на входившего.
— Командир, партизан Нурт прибыл с задания.
— Садись, отдохни и расскажи, где, черт возьми, ты так долго пропадал?
— Трое суток Вигура не появлялся. И лишь сегодня наконец прибыл…
— Когда? — прервал командир.
— После полудня.
— Один?
— Нет. В сопровождении эскорта, но спустя несколько часов сопровождающие уехали. Теперь он один.
— Прекрасно. Приход охраняется?
— Нет. Но недалеко за озером, в Старом Фольварке, расположен сильный пост полиции и почти рота эсэсовцев. Они сильно вооружены, кроме этого, имеют систему сигнальной связи с соседними гарнизонами. У Вигуры нет телефона. Вероятно, у него есть винтовка и пистолет.
— Подходы? — продолжал спрашивать Жвирко.
— Трудные. Есть две возможности. Либо на лодке через озеро, что весьма рискованно, либо через плотину. Необходимо застать его врасплох.
Командир внимательно посмотрел на партизана:
— Это само собой разумеется. Узнал еще какие-нибудь подробности?
— Да. Узнал, что Вигура…
* * *
В полумраке комнаты, слабо освещаемой свечой, вырисовывались лица партизан, хмурые, сосредоточенные, заросшие. На партизанском суде председательствовал Жвирко. Все были едины в отношении приговора.
— Читай! — командир кивнул партизану Ханьче и передал ему лист бумаги. Партизан подсел поближе к огню и начал читать:
— «Просьба от жителей деревни Цимоховизна. Просим вас, партизан, народных мстителей, избавить нас от кровопийцы и преступника Вигуры. Он ежедневно избивает крестьян. Десятками высылает на подневольный труд в Германию. Забирает последних коров-кормилиц. Отнимает все, что только покажется ему ценным. Никто из нас ни днем ни ночью не чувствует себя спокойным…»
— Есть два заявления от жителей Мачковой Руды и Жубрувки, — сказал Жвирко, подавая два листа бумаги Ханьче.
— «Просим спасти наших женщин от бесчестия. Вигура требует через старост, чтобы ежедневно к нему из деревни в приход приводили девушек и молодых замужних женщин — понятно для чего. Тех, кто противится, он отсылает в Пруссию либо в концентрационный лагерь…»
В комнате поднялся шум. Говорили об изнасилованных женщинах; избитых, ограбленных крестьянах; фактах террора гитлеровского бандита в Виграх.