Сделав широкий жест, Евгений Данилович оглянулся и на мгновение замер.
— Это что тут за санаторно-курортное объединение? — спросил он, повысив голос.
Никто не ответил, слышался только голос Анны Николаевны, муштровавшей «главного камыша». — Венеру:
— Раз, два, три, раз, два, три!
— Осветители, сейчас же встаньте! — крикнул Евгений Данилович.
— А мы свою работу сделали! — сказал бригадир осветителей, медленно поднимаясь с лужайки.
Не знаю уж, из каких соображений бригадиром был назначен самый противный в киногруппе парень Виктор. Он же был и самым красивым из всей нашей молодежи: рослый, крупный, с густыми каштановыми кудрями и зелеными с поволокой глазами.
Евгений Данилович окинул его взглядом:
— Ведь ты комсомолец!
— Да, — с достоинством ответил Виктор.
— И в бригаде есть еще комсомольцы!
Виктор повел вокруг томными глазами:
— Трое вроде… Похоже, нас четверо комсомольцев…
— Не похоже! — загремело на площадке без всякого микрофона. — Не по-хо-же! Мы все приехали сюда для общего дела… Если же мы будем тянуть каждый в свою сторону, думать, как бы почернее загореть да побольше отдохнуть, у нас не получится никакого фильма! Как это можно, работая в творческом коллективе, не интересоваться общей задачей!
— А мы свою работу сделали, — повторил Виктор, но отвел в сторону глаза.
Остальные осветители стояли с вытянутыми лицами. А маленький белобрысый Сережа тер свой вздернутый нос, будто старался стереть загар.
— Вы пользуетесь отсутствием директора группы, который следил бы за дисциплиной, пользуетесь тем, что моя работа не позволяет отвлекаться на организационные мелочи. Стыдно! — сказал Евгений Данилович уже спокойно, но так холодно, что маленький курносый Сережа даже поежился. Евгений Данилович оглядел всех. — Будьте любезны, если вы не считаете нужным в свободное время помогать другим, то хотя бы не отвлекайте, не расхолаживайте людей.
Он сел на стул рядом с Анной Николаевной.
— Прошу продолжать работу по-настоящему! «Камыши», не деревенейте раньше времени! Ваше превращение в сухой камыш будет сниматься особо. Сейчас вы живые, вы сочувствуете невесте…
— Совсем разболтались! — поддержала его Анна Николаевна. — Ну, девушки, давайте: и-и, раз!
Мы повторили от начала до конца все, что разучили.
На лице нашего режиссера уже не было раздражения, но оно оставалось хмурым.
— Ничего, — сказал он. — Только я попрошу вас, Анна Николаевна, дать возможность исполнительнице главной роли здесь так же показать свою танцевальную технику, как это было на дорожке невесты…
Анна Николаевна вспыхнула.
— Я же объясняла вам, что Рая будет танцевать в другой раз… — Она повернулась ко мне и подчеркнуто спокойно спросила: — Ты недовольна? Хочешь, чтобы из-за тебя потерялась выразительность всей сцены?