— Чтение рассказа и вопросы к нему пробудят у учеников интерес к предмету, и программу они осилят автоматически, но воспринимать будут уже совсем по-другому, осознавая и понимая, а не заучивая.
— Так, я все понял. По крайней мере, это не повредит, — Иван Сергеевич мельком взглянул на часы: разговор приходилось заканчивать. — Что в данном случае от меня требуется? Вы с завучем этот вопрос обсуждали?
— Пока нет, я хотел, чтобы сначала этот рассказ прочли вы…
— Хорошо, — Мохов вышел из-за стола. — Извините, но время поджимает, мне необходимо быть в комитете по образованию. Оставляйте рассказ, я его прочту завтра, и мы все тогда поподробнее обсудим…
Рассказ он до сих пор, конечно, не прочел, потому что и вовсе забыл про него. Ну вот, подумал Иван Сергеевич, а ты обрадовался, что делать нечего, — даже неудобно как-то получается перед коллегой, нужно срочно исправляться. Кроме того, фантастику он любил, а в молодости прямо-таки увлекался ею. Да и сейчас Иван Сергеевич частенько брал по вечерам из собранной им библиотеки книгу и до утра уходил в мир драконов, рыцарей и эльфов. Иван Сергеевич положил папку перед собой и, глубоко вздохнув, открыл…
…Вот уже, наверное, больше часа Шихов — командир небольшого челнока, предназначенного для исследований глубокого космоса, — сидел спиной к пульту управления и задумчиво смотрел на овальную матовую дверь, ведущую в научный отсек. Да, челнок новый, а проблемы старые. Редкий полет за двадцать шесть лет работы обходился без того, чтобы кто-нибудь из его «пассажиров» не впадал в депрессию. Все-таки столь длительная ограниченность круга общения и пространства сказывались на психике людей, и никакие специальные тренировки и курсы психологической подготовки не гарантировали ее стабильности во время полетов. Человек — не машина. Но все это дело житейское. Шихов, будучи, как и полагается командирам челноков подобного типа, одновременно не только пилотом, бортинженером, штурманом, но еще и бортовым врачом, без особых трудностей справлялся с такими проблемами. Однако в этот раз его смущало одно обстоятельство — он не мог определить причину депрессии.
В научном отсеке работают двое ученых-астрофизиков. Один из них — Сватов — энергичный, самоуверенный, обожает дочек-близняшек, фотография которых находится на его рабочем столе, а в науке — фанатик черных дыр, знает про них абсолютно все. Наверное, поэтому, несмотря на молодость (двадцать восемь лет), именно он назначен руководителем научной программы полета — исследования черной дыры, открытой совсем недавно в непосредственной близости от Солнечной системы. Второй — Покарин — спокойный, уравновешенный, умудренный жизненным опытом — шестьдесят два года все-таки. В научных кругах — общепризнанный авторитет во всем, что касается космоса. Про себя Шихов называл его настоящим астрофизиком, считая, что Сватову до того, чтобы так называться, еще нужно дорасти. Но именно с ним, с настоящим астрофизиком, и возникла проблема.