– Расскажите мне, как было дело, хорошо? – попросила Паркер.
– Да вы сами осмотрите его хорошенько и увидите, в чем дело. У него нож в животе, вот он этого и не перенес.
Уиллоус отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.
– Мне хотелось бы знать, почему Чета зарезали, – продолжала Паркер.
Хани закурила вторую сигарету. Руки ее не дрожали. Она выразительно улыбнулась Клер, и та подивилась: где она могла научиться так много вкладывать в свою улыбку. Конечно, не в Восточных кварталах, где занималась своим ремеслом.
– Хани… – поторопила Клер.
– …бил меня. Я хочу сказать, если бы я знала… Все это как-то не ясно…
Паркер выжидала.
– И все этот лотерейный билет, – наконец сказала Хани. – Я купила ему не тот, он хотел красный, а я купила синий, и он так взбеленился, как бывало, если он сильно напивался или что-то в этом роде. Ну и вот, он взорвался и принялся за меня.
– Что значит принялся за вас? – спросила Паркер.
– Схватил меня, хотел схватить. – Она протянула руку и осторожно дотронулась до краешка темно-синей юбки Паркер. – Хороший материальчик, где такой брали?
– Да где-то на распродаже.
– Знаете, есть такое место у Робсон… – Хани закрыла глаза, и Паркер подумала, что она сейчас задремлет. – Чет время от времени водил меня туда, когда дела шли хорошо. Он мне говорил, чтобы я выбрала себе, что мне понравится, или сам мне что-нибудь покупал. Потом мы приходили сюда, он заставлял меня переодеваться в обновку, а сам звал Уинделла, говорил ему, что хочет ему что-то показать.
– Уинделл, это ночной портье? – спросила Паркер.
– И я должна была делать такие позы, чтобы Уинделлу жарко стало, чтобы он загорелся, тогда он освобождал Чета от квартплаты на пару дней. А если я уж совсем ласково с ним обойдусь, то даже иногда на целую неделю.
– Сколько времени вы с Четом были вместе?
– Примерно с середины лета. Может, с конца июля – с начала августа. Что-то около этого.
– А когда он начал за вами приударять?
– С первого дня, – сказала Хани удивленным тоном, как будто иначе и быть не могло. – Он сразу решил жить со мной.
– А чем вы занимались до того, как встретили Чета?
– Да почти тем же самым, ну и другим еще. Тогда я была моложе.
– Значит, Чет послал вас за лотерейным билетом. Вы купили не тот билет, он вас избил, так все было?
– Да, вроде бы так.
– Это ваш нож торчит у него в животе?
– Не знаю. А какой там нож?
– Я вижу только рукоять. Она перламутровая. – Паркер медленно перекладывала фотографии, сделанные Мэлом Даттоном, нашла один крупный план, не очень четкий, и показала Хани.
– Это нож Чета, а не мой. У него и рубашки все с такими же пуговицами, как эта рукоятка. Вот как та, что на нем. Это пластик. Выньте из него нож, вы увидите, там есть кнопочка, нажмете – лезвие выскочит. А у меня обычный тесак, но очень острый. У него деревянная ручка, обмотанная медной проволокой.