В незнакомом городе, на чужих улицах девушка чувствовала себя уверенно, потому что рядом с ней был человек из ее прошлого, мужчина, от которого она когда-то была без ума.
Интересно, а как он относится к ней, нравится она ему как женщина или нет? Глупый вопрос… А если спросить? Мысль была достаточно странной, никогда раньше Миллисент не замечала за собой такого любопытства. Спросить или…
– Знаешь, Миллисент, мне было очень приятно посетить с тобой и причал с кораблем, и посидеть в ресторане. Это, наверное, потому, что ты сама мне нравишься, с тобой я словно помолодел на десять лет, – внезапно проговорил Бенджамин, выруливая со стоянки и внимательно следя за огнями светофора. – Зеленый! Если поторопиться, мы успеем к самому началу спектакля. Верди – моя страсть, ты любишь Верди?
– Люблю, и часто слушаю у Анны-Терезы что-нибудь из ее коллекции. Она собрала все записи оперных певцов, которые только есть на свете. Разумеется, итальянского происхождения!
– У тебя замечательные соседи, милые и доброжелательные люди. Они сейчас скучают по тебе.
– Скучают. Ничего, в следующий выходной я разделю их компанию, проедусь по распродажам.
– Неужели тебя так развлекает шопинг, ведь мотаться по магазинам утомительно.
– Кому как! – рассмеялась Миллисент. – У меня всегда есть конкретная цель. Я покупаю фото-антиквариат, всякие мелочи, служащие бутафорией при съемках. Они нужны в работе и Маргарет. А когда есть цель – любое занятие становится осмысленным.
– Маргарет тебя очень любит, – заметил Бенджамин. – Даже чересчур.
– Мы же сестры, – резко ответила Миллисент. – Другой у меня нет, я ее тоже чересчур люблю, и может быть, ей это тоже не нравится!
– Я не хотел обидеть тебя, Миллисент, – тихо проговорил Бенджамин, не отрывая глаз от дороги. – Вы – близнецы, это так здорово!
– А у нас в роду много близнецов.
– Разве это наследственное?
– Наука считает, что да. Ты же врач, должен лучше меня знать подобные вещи.
– Может быть, и у тебя родятся близнецы? – Бенджамин перевел взгляд с дороги на девушку и подмигнул ей. – Представляешь, сколько будет крику, когда у них начнут резаться зубы.
Миллисент предпочла промолчать. Машина въезжала на опушку соснового леса, на дороге появился распорядитель с повязкой на рукаве, и показал место стоянки.
У подножия зеленого холма располагался оркестр, хор стоял чуть выше, чарующие звуки увертюры к «Аиде» плыли в напоенном ароматом разогретой солнцем смолы воздухе.
Миллисент показалось, что она попала в сказку. Держа на руках малышку Аннабель, девушка испытывала странное чувство, что все вокруг происходит не с ней, что это сон.