«Если», 2010 № 09 (Галина, Лукин) - страница 27

Шел, шел, да и сел под деревом передохнуть. Когда ветром с него подвальную пыль сдуло — легче стало. И страх испарился.

Сидит Мякиш, Умное Слово на коленях баюкает, небо над ним ночное, деревья как колонны. А из-за деревьев бестии выходят, к нему тянутся. На воле-то они не страхолюдины, а вовсе даже красавицы. Никуда не просачиваются: открываются ему навстречу. А в них и радость, и боль, и смех, и солнце, и битвы, и неведомые страны, и море плещет, корабли качает.

Мякиш узнал одну, она ему еще в подвале нравилась, небольшая такая. Не тихоня, но и буянить особо не буянила, сама по себе. Ему давно интересно было, про что книжка-то. Теперь спешить некуда и Мякиш начал ее с самого начала: «Небо было почти черным, а снег при свете луны — ярко голубым.

Под ледяным покровом неподвижно спало море, а глубоко в земле, среди древесных корней, всем мелким зверюшкам и насекомым снилась весна…».

И, силой плененный могучей,

Гребец не глядит на волну,

Он рифов не видит под кручей,

Он смотрит туда, в вышину.

Генрих Гейне

Но за мир твой, с выси звездной,

В тот покой, где спит гроза,

В две луны зажгу над бездной

Незакатные глаза.

Сергей Есенин

Иллюстрация Владимира Бондаря

Он очнулся. В затылок плеснуло расплавленным свинцом. Он лежал, смотрел в призрачно-голубое небо и не понимал смысла всплывших в памяти образов. Вернее, не помнил. Не помнил и не понимал. Потом возникло имя — Олег, и он понял, что это его имя, это он Олег, и, наверное, он вчера таки крепко набрался… несколько мгновений ему понадобилось, чтобы понять, что означает — «набрался»… А по какому поводу?

Он неловко повернулся, сел. Поднялся на ноги. Провел языком по деснам — передернуло от непривычного сладкого… нет, сладко-горького привкуса во рту. Мироздание дрожало, разбитое на миллион осколков, и никак не желало собираться в единую картину. Заросшая буйным разнотравьем поляна. Яйла, нет, низковато для яйлы, вон же впереди море, и оно не слишком внизу, значит, где-то поблизости трасса… Трасса. Трасса — это асфальт, разделительные полосы, дорожные знаки. Дорога. Трасса — это дорога. Дорога — это путь. Он рассердился, оборвал закрутившуюся сумятицу мыслеобразов. Смотреть. Вспоминать.

Море — угрюмое, серое, а горизонт залит багрянцем, и облака над горизонтом разноцветные, сизо-фиолетовые, розовые, белые. Деревья. Высокие, иглы длинные. Крымская сосна. Значит, Крым. Конечно, а что же еще? Но где? Он повернулся. Наполовину заросший лесом горный массив. Демерджи. Да, правильно. Демерджи. Возникло воспоминание — там, на Демерджи, его однажды укусил каракурт. Сам виноват — поперся в поход один, помедитировать над проблемой нестационарного распределение неклассических галактик. Да, галактик. Галактика — это небо, звезды, космос, Вселенная. Да, он астроном. Сейчас он понимал это совершенно ясно. Он астроном, его зовут Олег и… и…