– С этим можно и подождать, – заметила Аманда.
– Ни за что! – воскликнул Мэнтон.
Он потянулся за телефоном, а Аманда направилась к двери со словами:
– Я и вправду валюсь с ног.
Макс с отсутствующим видом кивнул, и девушка поняла, что он не слушал ее.
Войдя в спальню, она заперла дверь на ключ, разделась и залезла в теплую ванну, думая, почему же она не рассказала майору Джексону о том, что Макс Мэнтон чуть было не изнасиловал ее.
«Надо было ему рассказать, – подумала она про себя, – и тогда бы мне не пришлось сюда возвращаться».
Но почему-то ей казалось невозможным выразить словами то, что произошло. К тому же она боялась увидеть презрительную гримасу на лице майора Джексона.
– Мужчина никогда не поймет, – размышляла она, – насколько трудно быть женщиной, сколько бы мужчины ни утверждали обратное.
Вспоминая, как Мэнтон швырнул ее на кровать, она решила, что не даст ему больше такой возможности. Сегодня же вечером она украдет картины, перебросит их, согласно указаниям майора Джексона, через стену, а затем скроется, оставив записку, что память к ней вернулась.
Машина будет ждать ее в полумиле от виллы. Прежде чем поднимется шум, они с Верноном будут уже на пути домой, в Англию.
Все казалось очень просто, но Аманда почему-то хмурилась, надевая нейлоновую ночную рубашку, которую она привезла от Джексона, и забираясь под бледно-розовые кружевные простыни.
– Мне нужно было сказать Айвану Джексону правду, – тихо проговорила она.
Хотя сон одолевал ее, Аманда ясно видела перед собой его лицо, даже могла без труда представить себе выражение его глаз, когда она рассказывает ему, что произошло в ее спальне.
Она никак не могла решить, не рассердится ли он, не почувствует ли к ней отвращения, но знала, что решить это очень важно.
Она страшно устала, все ее тело болело, израненные ноги саднило настолько сильно, что она не могла заснуть. Но все-таки сон оказался сильнее, и она провалилась в забытье…
Ей казалось, что она проспала вечность. Услышав стук в дверь, девушка ощутила ненависть к тому, кто насильно возвращал ее к жизни. Но стук повторился, мягкий и настойчивый.
– Подождите минутку, – раздраженно ответила она, выбираясь из постели.
Подойдя к двери, Аманда с опаской спросила:
– Кто там?
– Послание, мадемуазель, – последовал ответ по-французски, но с узнаваемым китайским акцентом.
Аманда открыла. Перед ней стоял слуга в ослепительно белой форме, с запиской на маленьком серебряном подносе. Она взяла ее, с улыбкой поблагодарила, закрыла дверь и снова заперла ее.
«Сейчас 7.30, – гласила записка, – я чувствую, что постепенно прихожу в себя. Поужинаем через час? Макс».