— Вы с почты? — спросила она.
— Нет, я из милиции, — вполголоса ответил Шемякин. — Вот постановление прокурора о проведении обыска в вашей квартире. Придется вам пройти со мной в машину.
Татаринцева прочитала постановление, недоумевающе пожала плечами, накинула плащ, чуть взлохматила перед зеркалом волосы. Вместе с Шемякиным они подошли к стоявшему за углом микроавтобусу. Там Татаринцеву ожидали полковник Кудрявин, оперативные работники МосУБХСС и эксперты со специальной аппаратурой.
Они приехали в отдаленный район Москвы. Полутемная лестница с щербатыми ступенями и скрипучими перилами привела на площадку третьего этажа, к двери, обитой продранной клеенкой. Едва вошли в чистую, скромно обставленную квартиру, Кудрявин обвел взглядом комнату, зорко присматриваясь к электрическим розеткам и выключателям.
— Костылев ремонтировал у вас что-либо в квартире? — спросил Кудрявин.
— Костылев ремонтировал?! — удивленно повторила Татаринцева и засмеялась. — Какой он работник по дому. Ему бы только выпить да сказки порассказать про старательскую жизнь. Один раз поменял тот черный выключатель на белый. Только и всего ремонту.
— Выключатель? — спросил Кудрявин. Снят белый выключатель. За ним, именно в том месте, где и указал Лихарев, углубление в стене. Но в тайнике пусто. Ничего, кроме пожелтелых обрывков бумаги.
Проверка специальной аппаратурой показала: других тайников и металла, скрытого в стенах, под полом, в потолочном перекрытии, в квартире Татаринцевой нет.
— Костылев не говорил вам о том, что у него имеется большое количество похищенного золота? — строго спросил Кудрявин.
— И не слыхивала, — испуганно ответила она, с изумлением разглядывая черный провал в стене за выключателем.
Кудрявин снова окинул взглядом обстановку квартиры, поношенную одежду Валентины. Судя по всему, Татаринцева говорит правду. Уравнение со многими неизвестными осталось нерешенным...
В небольшой кабинет следственного изолятора, где Константин Прокопьевич Кудрявин и я ожидаем Лихарева, неторопливо входит высокий парень. Тренировочный спортивный костюм кажется тесноватым на его размашистых плечах. Он останавливается у дверей, окидывает меня оценивающим настороженным взглядом, обрадованно улыбается Кудрявину и негромко, типичным московским говорком, произносит:
— Добрый день, Константин Прокопьевич.
— Добрый день, — приветливо отзывается Кудрявин: — Что-то заметно располнели, Олег Вадимович.
— Пища в основном мучная, — также выжидательно глядя на меня, безразлично отвечает Лихарев, — а движений все-таки маловато. Вот и полнею.