Уже светало. Весеннее утро пробивалось в комнату. Отец Паисий уже ушел к ранней обедне приобщать вчерашних исповедников.
Был Великий четверг. Все это сразу промчалось зарницей сознания в голове Васи, и он открыл глаза.
На него в упор глядели два черных лихорадочно блестящих отверстия глаз Кири среди белых повязок и бинтов. Глядели, не отрываясь, в то время как исхудавшая до неузнаваемости рука больного лежала на руке Васи.
— Что ты, родимый, что ты? — так и встрепенулся тот. — Нужно тебе что? Пить, что ли, хочешь?
Но Киря молчал. И только все смотрел и смотрел на Васю такими ищущими, такими спрашивающими глазами. И вдруг совсем неожиданно сверкнули две слезинки в этих черных, блестящих глазах и смочили повязку.
— Вася, — вырвалось так же неожиданно, как и слезы у больного. — Вася… я ведь знаю… я помню… как открывал глаза, ты все около… не отходил от меня… нянчился… Папашу да тебя помню у своей постели… Папаша-то, отец родной… Понятно, что нянчился… А ты-то?.. Ведь я тебе немало горя доставил, Вася… Побили ведь тебя за меня… Степку и Ваньку это я подговорил ведь… Страсть зол был на тебя за Навуходоносора… Свинья был… негодяй… А ты-то!.. Божья душа, чем ты отплатил мне, Василий! — Тут запекшийся рот Кири искривился судорожной гримасой, а из черных отверстий белой маски снова брызнули слезы — целый поток слез.
Киря рыдал теперь неудержимо, сжимая худенькою рукою пальцы Васи… Рыдал, содрогаясь всем своим измученным за дни ужасного недуга телом.
— Что ты, родимый, что ты, господь с тобою, перестань, заболеешь хуже! — склоняясь над ним, обнимая его и гладя его худенькие трепещущие плечи, лепетал Вася.
— Прости, прости!.. — только и слышалось в ответ. Наконец, Васе удалось кое-как успокоить больного. Киря, истерзанный слезами и слабостью, с упавшими нервами, заснул, забылся снова.
С этой ночи началось медленное, но верное выздоровление мальчика. А через две недели едва державшийся на ногах от слабости Киря бродил по комнате, опираясь на руку Васи…
Надо ли добавлять, что самая тесная, самая бескорыстная дружба установилась между обоими мальчиками. Болезнь, перенесенная Кирей, самым благодетельным образом повлияла и на его душевное настроение. Великодушие Васи, его самоотверженный уход за ним, больным и слабым, заставили желать Кирю хоть несколько, хоть чуточку, походить на своего нового друга. Он стал подражать ему во всем. Стал прислушиваться к его мнению, принимать его советы.
И учиться стал лучше Киря. Они занимались теперь, сидя вместе с Васей, готовили уроки, читали, гуляли вдвоем в свободное время. И работать дома по хозяйству не менее Васи стал Киря.