— Без пяти двенадцать. Мы не успеваем к полудню.
— Обещаю вам, что опоздаем мы немного. Вот я все думаю… вы что-нибудь знаете об отравлении снотворным? Сталкивались с этим?
— Никогда. На уроках домоводства нам что-то говорили. Я стараюсь вспомнить. Кажется, когда люди принимают слишком большую дозу, они впадают в коматозное состояние. Оно может продолжаться часы и даже дни. Надо как-то постараться избавиться от яда и разбудить больного. По-моему, очень важно не упустить время. Да и доктор Харт это говорил. Обри, когда мы туда приедем, нам надо будет так много рассказать, а у нас так мало времени.
— Я постарался все описать попонятнее.
— А когда вы записывали, вам пришло в голову какое-нибудь новое объяснение? Ну, всего этого, с Уильямом?
Мандрэг ответил не сразу. Они доехали до участка дороги, где смерзшийся снег не был таким глубоким. Плоскогорье Ненастий оставалось позади справа. Дорога, проходившая между холмами, стала ровной. Изредка встречались коттеджи, над крышами которых поднимались столбы дыма — единственное напоминание о тепле в этом холодном крае. Торчащие из-под снега изгороди из кустарников походили на кораллы посреди застывшего моря. Здесь, внизу, не было ветра, и покрытые снегом деревья застыли, вознеся ветви вверх к свинцовому небу. Мандрэгу показалось, что его машина — ненадежный мирок, где жизнь зависит только от движения вперед. И сам он борется не столько со снегом и грязью, сколько с неподвижностью окружающего мира. Вопрос Клорис оторвал его от размышлений:
— Возьмите портфель. Там мои записки. Достаньте их, пожалуйста. Не знаю, можно ли читать при такой тряске, но попробуйте.
Клорис удалось прочитать заметки. Машина ползла вперед, изредка проваливаясь в мягкие снежные ухабы. Наконец Джеймс Бьюлинг объявил, что за следующим поворотом они увидят шпиль церкви Уинтон Сент-Джайлза. Да Мандрэг уже и сам начал узнавать местность. Здесь он проезжал, направляясь к Джонатану. Это было в четверг. Вдруг в открытое окно машины долетел слабый звук колокола.
— Господи, — сказал он, — сегодня же воскресенье. А что, если они все в церкви? Джеймс, — обратился он к проводнику, — а когда в Сент-Джайлзе бывает утренняя служба?
— Пастору по душе ранняя служба, — ответил Джеймс. — Начинается она в восемь. К половине одиннадцатого заканчивается. Думаю, что сегодня утром никто и не приходил.
— Ну, тогда хорошо. А почему звонят?
— Пастор обычно звонит в полдень.
— А, молитва к Пресвятой Богородице.
Клорис оторвалась от чтения, и все стали прислушиваться к далекому чистому голосу колокола.