— Сын Камбиза будет царем Мидии — он наследник Астиага. А ведь сын Камбиза — перс! Перс! Перс!
Когда мальчик отдохнул от тяжелого пути, от шума встречи и от объятий родственников, мать стала спрашивать о том, как и где он жил? И почему не убежал раньше к своим родителям? И почему не дал им знать, что он жив, когда они считали его погибшим?
— Я обо всем узнал совсем недавно, — отвечал Кир, — а о том, что царь хотел убить меня, узнал только дорогой.
— Мальчик, царь — твой дед! — с упреком прервала его Мандана.
Ей хотелось, чтобы Кир забыл об этом страшном решении Астиага. Разговоры об этом были опасны. И ведь не убил же ее отец ее сына!
— Царь — мой дед, — упрямо повторил Кир, — и он приказал убить меня. А Гарпаг не убил. И Митридат не убил. А Спако меня вырастила… и…
Здесь голос Кира задрожал, и он опустил ресницы, чтобы скрыть набежавшие слезы.
— Она очень добрая… Я очень люблю ее.
— Но ведь не она твоя мать! — поспешно прервала Мандана. — Мать — это я. Я! Разве я меньше любила бы тебя?
— Разве ты был бы меньше счастлив у нас? — мягко упрекнул и Камбиз.
Мальчик быстро взглянул на мать, на отца и, овладев своим волнением, снова начал рассказывать.
— Мы пасли быков в горах. Там большой лес. Очень густой. К стаду выходили волки. Но отец не боялся их. Он их отгонял бичом. И я не боялся. А когда я, бывало, запоздаю и приду домой поздно, мать… Спако ждет меня. Она никогда не ляжет слать, если меня нет дома. Я очень люблю ее.
— Неужели ты, мой сын, никогда не сможешь признать меня матерью? — сказала Мандана. — Ведь я не виновата, что так случилось! Отец отнял тебя, он вырвал тебя из моих рук!
— Мы любили тебя, сын, и умершего, — тихо вздохнул Камбиз.
Киру стало жалко этих пока еще чужих ему людей. Вот они плачут теперь перед ним. Им больно, что он любит Спако, что Митридата называет отцом. А как он может забыть Спако и Митридата, как он может перестать любить их, если даже не они его отец и мать? Жестокие слова готовы были сорваться: «А почему же мои родители не защитили меня, почему отдали на смерть? Почему не вырвали меня из рук деда и не укрыли от гибели? «
Но он промолчал.
— И ты спал в хижине на соломе, ты — царский внук? — с сокрушением начала Мандана. — Ты, как простой пастух, пас быков и сражался с волками?
— Но зато отец… но зато Митридат научил меня ездить верхом и стрелять из лука. Мы с ним убили медведя, а когда кабаны нападали на наше поле, мы прогоняли их.
Внезапно взглянув в окно, Кир вскочил:
— Уже вечер… Поздно, а я так далеко… Спако ждет меня!
— Опять Спако! — крикнула Мандана и вышла, закрыв руками лицо.