Из моего БТРа, с трудом загнанного на одну из многочисленных террас на правом склоне и замаскированного камнями, этого видно не было, но связные заранее сообщили об обходном маневре. «Значит, скоро и мы вступим в бой», — комбат разместил все БТРы в тылу основных сил батальона как раз на случай возможного окружения. «Очень хотелось бы все же выжить и вернуться домой, к семье. Может быть, все-таки, продержимся до подхода подкреплений?» — билась в мозгу слабая надежда. Сообщение о встрече с противником было сразу же отправлено в тыл с одним из бронетранспортеров, но здравый смысл подсказывал, что помочь нам будет некому и нечем. В полукилометре из ложбины показались первые атакующие. «Началось», — подумал я, разворачивая пулемет.
Следующие три часа отложились у меня в памяти, в основном, пьянящим запахом сгоревшего пороха. Они атаковали и атаковали, в коротких перерывах засыпая нас минами из легких минометов. Потом противник, просочившись по ложбинам, обошел нас сзади. К этому времени я уже был легко ранен осколком в левую руку, но наложил пластырь и забыл про рану. Не до этого. Из нашего экипажа в живых остались до сих пор только мы с Роненом. Трое остальных неподвижно лежали в разных позах на окрестных камнях. В наступившей уже темноте блеснула яркая вспышка и донесся грохот сильного взрыва. «Рванули завал!» — раз так, значит там уже некому им помешать. Я огляделся, пытаясь обнаружить признаки присутствия какой-либо организации обороны, увидеть хоть кого-нибудь из командиров. Напрасно. Батальон перестал существовать как боевая еденица. Тут и там еще раздавалась стрельба, но было понятно, что это последние очаги сопротивления. В тусклом свете луны я увидел на соседнем пригорке очередную группу арабов. Мой пулемет выплюнул десяток патронов и замолчал. Все, это была последняя коробка, больше боеприпасов нет.
Вражеская группа спустилась в ложбинку перед нашей террасой. Пришла пора отправить им последний «подарок». Еще опъяненный боем, я протиснулся на место водителя и завел двигатель. Вытянул ручку постоянного газа и, уже поднявшись на крышу, ударом ноги перевел рычаг на первую передачу. БТР, разбрасывая камни, рванулся вперед, а я спрыгнул с его крыши. Проехав пару метров до края террасы, тот рухнул вниз. Оставалось надеяться, что он хоть кого-нибудь придавил.
Постанывая от полученных при падении ушибов, я, махнув рукой Ронену, поковылял к следующему гребню, за которым были укрыты грузовики и часть штабной роты. Там еще мог кто-то оставаться. Мы перевалили через гребень только затем, чтобы убедиться в обратном. По относительно ровной площадке сновало не менее сотни вражеских солдат, занимавшихся сбором уцелевшего снаряжения. Я разглядел в сумраке два стоящих рядом грузовика — бензовоз и машину с боеприпасами. На ней оставалось несколько ящиков со скончавшимися от электромагнитного импульса противотанковыми ракетами «Гиль». Электроника на них сдохла, но заряд то никуда не делся! Значит, можно устроить небольшой фейерверк. Вернее, траурный салют в честь нашего погибшего батальона.