«Да не водятся тут зайцы», – оспаривал их слова подъехавший участковый.
Водолазы качали головами: «В кафе водятся».
На самом деле водолазы, конечно, ничем не отравились. Просто во время работ на дне резиновые костюмы на них буквально на глазах стали затвердевать, пришлось срочно поднимать ребят. Теперь они убеждали в чем-то туристов. С одной стороны бетонной стены – рукотворный мамонт как знак прошлого, которое никогда уже не вернется, с другой стороны – водолазы как знак неотвратимого будущего. Я не о том, что водолаз – профессия будущего. Просто рассказывали ребята странные вещи. Будто бы сперва при спуске было темно, муть такая, что фонарь глохнет, а потом сумерки внезапно расступились и… ну как объяснить… Знаете же, как самолет вырывается из тумана – серые лохмотья несет за иллюминатором, но уже видна земля… Среди туристов оказался журналист местной газетенки. Он догадался сказать: «Давайте я лучше сам буду задавать вопросы». Все согласились.
– Что вы там увидели, когда муть рассеялась?
Водолазы мялись, смотрели кругло:
– Это все нам простится, только думать надо.
– Вы точно спустились на самое дно?
– Я да, – сказал один, глаза у него были рыбьи, тусклые.
– Вы ведь совсем не пьете? – на всякий случай спросил журналист.
Водолазы кивнули. Окна машинного зала были настежь распахнуты. Мы смотрели на Леху и одновременно слышали весь разговор снаружи.
– Там, на дне, ил, наверное?
– Ну да. Я почти по шею погрузился.
– Мы так и рассчитывали – добавил другой – Мы знали, что илы на дне мощные.
– Много ила, значит, мутная вода. Что вы могли увидеть?
– Сперва ничего, а потом все просветлело. Все стало оранжевым.
– Оранжевый ил? Это как?
– Да нет, я про освещение.
– А что там может светиться?
– Ну не знаю… Вода… Я ниже всех был… – указал водолаз на своих соратников. – Я уже в ил погружался, а они висели надо мной будто в сиянии. Я даже подумал…
– Что вы подумали?
– Да нет, это я так… Я неверующий…
– О чем вы все-таки подумали?
– Ну не знаю… Они надо мной будто в ореолах висели… Ну как на иконах рисуют, понимаете?.. Ну я и подумал, что они как святые…
– А святые что, всегда в ореолах?
– Не знаю. Я в книжке читал.
– А что вы увидели на дне?
– Я – ничего, – сказал один.
– Я тоже ничего, – подтвердил другой.
– А я свет увидел. Я же говорю. Оранжевый.
Водолаз облизнул губы и поводил рыбьими глазами. Было видно, что он настроен на откровенность, готов рассказать все, ничего не скрывая, и толпа сразу придвинулась ближе, особенно девушки. Их всегда тянет к Чемальской ГЭС, они так и высматривали, где тут Леха, о котором ходят интересные слухи? Но Леха, сунув руки в резиновые перчатки, дрожал в душном и влажном машинном зале, вместо него выступали испуганные водолазы, тоже интересно. Туристы, а особенно журналист, рассчитывали на необычные новости. Может, хотели услышать про русалку. А что? В озере Лох-Несс водится неведомое чудовище, в Амазонке всяких чудовищ видели, даже в самом северном якутском улусе в озере Лабынкыр видели водоплавающего динозавра, а уж на Алтае! Ладно, пусть будет русалка. Принцесса Укока есть, пусть будет еще русалка. Не зря по обочине гравийной дороги со стороны Чемала шли к ГЭС низкорослые существа в футболках с элементами индийской экзотики. «Харе Кришна… Харе рама… Рама харе… Харе Кришна…» Один, голый по пояс, подыгрывал на баяне. Неясно, чего хотели. Их даже побить не успели: с воем подкатили милицейские машины и две грузовые фуры. Водолазные костюмы побросали в кузов, водолазов-неудачников и кришнаитов с баяном загнали в другую фуру, и вся процессия под завывание автомобильных сирен понеслась в сторону села.