— К восьми? Да, конечно, — механически ответил Сергей.
Эвелина между тем успела хлебнуть еще, прилегла на диван и положила голову Сергею на колени.
«Как, интересно, она сядет за руль, такая пьяная? — подумал Сергей. Ладно, можно вызвать ей такси. А если захочет остаться?»
— К восьми — это значит через сорок минут, — произнесла она, — у нас с тобой куча времени, Герасимов, — она подняла руку и скользнула пальцем по его губам.
— Линка, я грязный, больной, я только что из больницы, весь пропах марганцовкой и лекарствами, у меня голова кружится, мне надо принять душ, — сказал он и на всякий случай поцеловал ей руку.
— Да? — Она резко села и уставилась на него совершенно трезвыми холодными глазами. — Егор Иванович на самом деле очередная баба? Какая-нибудь сестричка из больницы? Или эта твоя, с сиськами, у которой муж армянин? Ну давай, колись, что уж там.
— Прекрати, — тихо рявкнул Сергей, — Егор Иванович Плешаков начальник охраны банка. Пойми ты наконец, я две недели провалялся с сотрясением мозга, я не могу сейчас. Пока не могу. Сил нет. Ну, в общем, у меня ничего не получится.
Он не кривил душой. Пьяная хрустящая Эвелина со всеми ее горячими искренними чувствами не вызывала у него ничего, кроме сострадания.
— А если попробовать? — Она громко икнула и опять рухнула на диван. — У нас всегда получается, даже когда ты говоришь, что не можешь. Ладно, иди в душ. Я полежу здесь немного, не возражаешь? Господи, и что же я так нажралась, пробормотала она, сворачиваясь калачиком на диване.
У здания аэропорта в Керкуре остановился белый «Рено». Из него вышли охранник Николай и Стас Герасимов. Охранник открыл заднюю дверцу, подал руку Наталье Марковне, затем помог вылезти генералу. Стас тут же подхватил отца под локоть и заботливо повел ко входу. Николай шел за ними и катил небольшой чемодан на колесиках.
Владимир Марленович выглядел так плохо, что на него невольно косились люди в толпе. Наталья Марковна чувствовала эти взгляды и каждый больно царапал ей прямо по сердцу.
Стас был мрачен. Он шел, низко опустив голову и слушал быстрый тихий монолог отца.
— Ты будешь сидеть здесь тихо и не высунешься, пока все не кончится. По ресторанам и барам не шляйся. О бабах, забудь. Загорать и купаться можешь только на нашем пляже. От Николая — ни на шаг. Ты понял меня?
— Да, папа. Я понял. А если тебе станет совсем плохо? Как же я смогу оставаться здесь, если ты…
— Если помру, тебе сообщат, — сухо рявкнул генерал, — но ты все равно останешься здесь до тех пор, пока тебе будет угрожать опасность. Ты вернешься, только когда с тобой свяжется Михаил Евгеньевич и позволит тебе вернуться.