- Не знаю, отчего это; я не заметила, - отвечала девушка, краснея.
- Не знаете? - сказала Настасья Львовна, все продолжая смотреться в зеркало. - - Что же вы знаете? Вместо того, чтоб вздоры-то читать, вы бы лучше, сударыня, позанялись собою.
- Готовы ли, готовы ли, душечка? Уж пора: скоро восемь часов; покуда еще доедем! - говорил Матвей Егорыч, входя в спальню в новом вицмундире, с грудью, завешанною орденскими лентами. В одно с ним время вошел и Владимир Матвеич, тщательно завитой, в коричневом фраке с блестящими пуговицами, держа в руке белые лайковые перчатки.
- За мной дело не стоит. Я готова, Матвей Егорыч… Палашка, зашпиль у манишки булавку с правой-то стороны. Да ну же, дура, поворачивайся…
- У! да какая вы, мамаша, нарядная! - сказал Владимир Матвеич, подходя к матери и целуя ей ручку.
Настасья Львовна улыбнулась с приметным удовольствием.
- И ты сегодня преавантажный, дружочек, - возразила она. - Какие прелестные пуговицы на фраке! Посмотрите, Матвей Егорыч, как у него все мило… Вот вам бы, сударыня, почаще посматривать на брата да перенимать у него порядок и чистоту.
Палашка, салоп… Полюбуйтесь-ка, как он одет и какое у него всегда довольное, веселое лицо… Ну, я готова; поедемте…
Четвероместная ямская карета парой давно стояла у того подъезда, где жил статский советник. В эту четвероместную карету первая вошла Настасья Львовна, за нею Анна Львовна; они заняли первые места; напротив них сел Матвей Егорыч с сыном и дочерью.
- На Васильевский, в 14-ю! - закричал лакей, захлопнув дверцы.
Ровно в девять часов карета остановилась у одного из деревянных домов в 14-й линии. Семейство Матвея Егорыча, под предводительством его, вошло в узкую и коротенькую переднюю, освещенную двумя сальными свечами, в которой была нестерпимая духота от множества находившихся там лакеев. Шубы и салопы грудами лежали на прилавке. Музыка гремела. Бал уже был в полном разгаре…
- Ведь я говорила, ма шер, что мы поздно выехали; от нас сюда так далеко… - сказала Настасья Львовна, обращаясь к своей сестре с ласковым упреком, - а все ты, моя милая копунья!
На лице Настасьи Львовны выражалось полное предчувствие предстоявшего ей наслаждения.
- Ах, боже мой! Кто же ездит на вечера ранее девяти часов? - возразила Анна
Львовна, поправляя свои волосы.
Владимир Матвеич обчистил рукой свой фрак и надел белые перчатки.
Дверь из передней в залу отворилась. Хозяин и хозяйка встретили новоприезжих гостей у самого входа. Хозяйка - женщина пожилая, с незначительным лицом, в чепце с цветком; хозяин среднего роста, с огромным животом, с Владимиром в петлице, с круглым и красным лицом, по которому расходились в разные стороны пурпуровые жилки.