Староста, в красной рубахе, мужик здоровый и толстый, с белокурыми густыми волосами в форме шапки, с рыжеватою бородою, почесал в затылке и отвечал с тою милою беззаботностию, которая так идет к русскому человеку:
- А пожалуй, что и провалится!
- То-то же провалится! - продолжал управляющий, - осмотри-ка его хорошенько; долго ли до беды, Андрюха!
Староста начал внимательно осматривать мост.
- А что, батюшка Назар Яковлич, - сказал он, кончив осмотр и почесываясь, - разве что переменить эти две доски… вишь, они больно уж подгнили, а мост нешто себе: еще здоров.
Когда доски были переменены, управляющий оборотился к толпе крестьян, окружавшей его.
- Слышите же вы!.. сора из избы не выносить! - воскликнул он торжественно и подняв над головой сжатый кулак, - до барина никаких дрязгов не доводить, не сметь беспокоить его ни жалобами, ни просьбами, а не то я по-свойски разведаюсь с вами…
- Зачем жаловаться, Назар Яковлич? Что прикажет твоя милость, то и будем делать.
На то ты поставлен над нами набольший, - раздалось вдруг несколько голосов.
- То-то же! - говорил управляющий, - а в особенности ты, Еремка… - Управляющий обратился к мужику высокого роста, очень дородному, с густой черной бородой и с растрепанными волосами. - Ты всегда всех мутишь… учишь всему скверному… смотри, берегись у меня… тебе бы все в кабак ходить да на печи лежать.
- Было бы на что еще в кабак-то ходить, - проворчал Еремка.
Управляющий сделал вид, что не слышал этого, ворчанья, и продолжал:
- Если барин, примерно, спросит вас: "Ну, а довольны ли вы управляющим?", отвечать: "Довольны, батюшка Петр Александрыч, довольны, благодарим тебя, отец наш, за него". Слышите?
- Слушаем, Назар Яковлич. Крестьяне поклонились управляющему в пояс.
- Как только покажется вдали пыль и как махальный даст знать о том, что едет, вы сейчас и идите навстречу с хлебом-солью. Андрюха, а кто у тебя махальные-то?
Управляющий обратился к старосте.
- Кондрашка Лысый, - отвечал староста, - да еще Флегошка, Ермолаев сын.
- Ладно. Они, кажись, не зеваки?
- Уж сохрани господи своего барина прозевать, батюшка Назар Яковлич.
Управляющий вынул из кармана серебряные часы величиною с добрую репу, приложил их сначала к уху, потом посмотрел на них.
- Э-ге! сорок минут девятого. Надо быть, братцы, наготове.
В эту минуту солнце, скрывавшееся за грядою легких облаков, торжественно выглянуло, и блистательные лучи его весело заиграли на клеенчатом картузе управляющего.
- Кажется, и солнышко-то, - сказал он, значительно улыбаясь, - хочет вместе с нами радоваться и встречать Петра Александрыча.