Их глаза встртились и сцепились взглядами, без камеры, как посредника.Ей не бросали вызов так непосредственно, в течении долгого времени.
В течение одного мгновения, она обратила на него взгляд, представив того милого юношу, который, целуя ее, улыбался. А был ли он таковым на самом деле? А была ли она той самой девушкой? В некотором роде, вполне возможно. Где-то в другом измерении. Бабочки запорхали у нее в животе, память интуитинво напомнила о том времени, когда он ее волновал. Она поборола в себе это тревожное чувство. Сентиментальность была опасным удовольствием.
“Князь” сказала она, наклонив голову, не опуская глаз. Она использовала имя, по которому он был известен в кругу свои людей.
—Княжна—, сказал он, его высокомерный взгляд, руки, сложенные перед собой, его выражение, как у церковного святого.То, что использовал женский почетный титул, заставило ее улыбнуться.Это была достаточно уродливая ухмылка.По факту, она тоже была Князем. Она не была ни чьей принцессой.
“Чем обязана столько неожиданному визиту?
Михаил жестом указал на своего адвоката. Алия вообще забыла о его существовании, но он присутствовал, человек стоял слева от Михаила в сером скромном костюме. Он вышел вперед с письмом, запечатанным темным парафином, и опустил его на стол.
—Госпожа Адат, я пришел, чтобы подтвердить, что это заявление, данное под присягой Натальей Фостин, удостоверенно, как подлинное предсказание советом Матерей—.
Что, черт возьми, это означает? Теперь она должна была бы позвонить своим адвокатам, чтобы узнать. Она не касалась письма.
Михаил приподнял рукав своего пальто, раскрывая странный фигурный обруч на правой руке – нет, скорее тонкий смоленый трос, обвивавший его руку. Она зашипела, поскольку признала в этом магию. Как служба безопасности допутила подобное?
Дерьмо. Надеясь на чудо, она подвинула палец ноги к аварийной кнопке. Доминик посмотрев на нее, попросительно приподняв бровь. Она сделала незаметный сигнал —ждать— одним пальцем.
“Алия Адад, я объявляю Вам, что по праву сна отныне Вы пренадлежите мне, мы связаны судьбою и кровью–”
И затем она поняла. Он не приехал, чтобы убить ее, он приехал, чтобы жениться на ней.
– Черт, ты издеваешься надо мной.
Михаил не колебался. Он продолжил повествование. Существовало наверное какое-то правило, по коророму он был должен сообщать все этой ей до конца, а Михаил был из тех кто никогда не нарушает правила. И это было даже не предложение, как она поняла, а некое предъявление требований.
“Эта веревка, произведение волшебного мастерства, символизирует нерушие узы брака.”