Давным-давно он хорошо ее знал, и он слышал какой она стала с тех пор. Но ничто не могло подготовить его к тому, что он увидет ее лично. Или к тому, что он захочет ее так сильно.
В офисе он использовал всю свою сдержанность, чтобы скрыть свое желание от нее, но с того момента как он учуял ее аромат из приемной, он стал одержим ошеломяющей, ослепляющей похотью. Если он не поймет, как это контролировать, это его убьет. Скоро.
Тем не менее, он хотел видеть ее движение, потому что, каждый ее жест перетикал, как вода, поэтому он начал обходить ее по небольшому кругу. Она повторяла его движения шаг за шагом, ее янтарные глаза были настороженны, но бесстрашны.
Воздух на крыше был свежим и прохладным, и город, раскинувшийся вокруг мерцал белыми, красными и золотыми размытыми огнями.Был слышен только гул двигателей под ними. Она оценивала его, ожидая когда он заговорит, но он не собирался много говорить.
— Так значит, ты хочешь покорную жену.Скажи, ты и крепостных хочешь сохранить? Осушествляя эту феодальную фигню?—
Казалось, молчание беспокоит ее. Они продолжали свой медленный танец.
“Если ты убил моих людей –”
На что он ответил. “Никто не мертв.”
Ее голос был более глубоким, и ее акцент изменился. Когда она девочкой приехала в Нью-Йорк, то говорила по-английски с арабско-флективным французским акцентом. В первый раз, когда она заговорила с ним, то этот акцент лишал его дара речи. Он сделал ее звук более сложным и экзотическим. Это заставляло его хотеть поцеловать ее каждый раз, когда она двигала своими губами. На протяжении следующих лет акцент исчез, она впитала в себя больше всего американского, но интригующие следы его все еще проскальзывали в чувственных гласных и хриплых согласных.
Она перестала кружиться, поменяла свое положение и внезапно согнула руки в локтях прямо перед собой. Мерцающий нож появился в обеих руках. “Я предполагаю, что ты приехал сюда, чтобы умереть?”
Смерть была бы облегчением. Как бы он хотел убить. Или изнасиловать. Он был настолько увлечен, что любой исход будет долгожданным после тридцати лет мучений. Она не помнила, что он пробывал ее, или знает, что произойдет, если это сделает она. Это было в его интересах. Она думала, что он может уйти, подобно ей. Она думала, что он будет действовать более активно. Эта мысль почти заставила его громко смеяться.
Он сбросил польто и развязал свою веревку. Она скользнула в петлю, между его руками. Полные губы Алии сдержали рычание. Он закрутил веревку в широкую петлю. Случайно, почти небрежно, он бросил петлю в ее направлении, веря, что магия пройдет над ее головой. Петля расширилась. Она увернулась, но петля послеловала за ней, снова кружась над ее головой. Разозлясь, она кинулась на веревку со своими ножами, ее движение было размытым пятном даже в его глазах. Любая другая веревка осыпалась бы на пол как конфети. Но не эта.