Я уже стоял в дверях, когда услышал, что в гостиную вошел Джозеф.
– Отец, ты не против, если я поеду с тобой?
– Нет, конечно.
По пути Джозеф смотрел в окно и почти не проронил ни слова. Он много лет не был в старом доме и теперь откровенно наслаждался видами, пока мы катили по обсаженной деревьями дороге. Нью-Йорк – красивый город, и Джозеф уже считал его своим домом, но он, видимо, просто позабыл, как прекрасны наши долины.
Я припарковался на своем обычном месте. Когда мы вышли из машины, Джозеф на мгновение замер. В ярких лучах солнца старый дом буквально сверкал. Через несколько часов сюда приедут Анна, Лесли и Джейн, чтобы переодеться к свадьбе. Мы решили, что торжественная процессия двинется от самого крыльца. Разглядывая окна второго этажа, я тщетно воображал последние мгновения перед началом, когда гости уже расселись в ожидании выхода жениха и невесты.
Я стряхнул с себя задумчивость и увидел, что Джозеф идет к тенту. Он шагал, сунув руки в карманы и оглядываясь по сторонам. У входа под навес он остановился и посмотрел на меня, ожидая, когда я подойду.
Мы миновали навес и розарий и вошли в дом. Джозеф не выражал никаких эмоций, но я чувствовал, что он находится под впечатлением точно так же, как Лесли и Анна. Закончив обход, Джозеф задал несколько вопросов – что, как и кто, – но тут приехал Макдоналд, и сын снова замолчал.
– И каково твое мнение? – спросил я.
Джозеф не ответил, но на его губах появилась легкая улыбка.
– Честно говоря, – признал он наконец, – поверить не могу, что ты это сделал.
Я вспомнил, как выглядел дом всего несколько дней назад, и рассеянно отозвался:
– Да уж…
Джозеф покачал головой.
– Я говорю не только об этом, – сказал он, делая широкий жест. – Речь о маме.
Джозеф помолчал, а затем продолжил:
– В прошлом году, когда мама приехала ко мне, она была расстроена, как никогда в жизни. Она заплакала, едва только вышла из самолета. Ты это знал?
Выражение моего лица было достаточно красноречиво. Джозеф сунул руки в карманы и взглянул вдаль, не решаясь встретиться со мной взглядом.
– Мама сказала, что ты не должен видеть ее такой, поэтому дома она старается сдерживаться. Но вдали от тебя… наверное, у нее просто закончились силы. – Сын помолчал. – Только вообрази: я жду ее в аэропорту, а она сходит с трапа с таким видом, как будто вернулась с похорон. Конечно, я каждый день по роду своих занятий имею дело с человеческим горем, но когда речь идет о собственной матери…
Я предпочел промолчать.
– В тот день мы разговаривали до глубокой ночи. Она плакала и рассказывала о том, что происходит между вами. Надо сказать, я на тебя разозлился. Не только потому, что ты забыл про годовщину, но и вообще. Да, ты исправно содержал семью, как оно и положено, но при этом не желал делать некоторые очевидные вещи. Я сказал маме, что если она так несчастлива, то, может быть, лучше жить одной.