Гораздо интереснее был Фламель, примостившийся в уголке у окна. Он забыл о своем письменном приборе, перьях, пергаменте, похожий на дичь, попавшую в силок. На зайца, который лихорадочно ищет выход, чтобы убежать.
Бернар де Ренак погладил бороду. Он думал о том, какая буря бушует в мозгу переписчика. Безумная, беспорядочная реакция на то, что он оказался в зыбком центре дела, которое продолжало запутываться. Конечно, на первом плане события лихорадочно сменяли друг друга, но за кулисами все обретало стройную форму.
При условии, разумеется, что Фламель согласится сотрудничать. А для этого надо было действовать. Быстро и энергично. Он крикнул:
— Фёбла!
Поджарый мужчина с красным лицом покинул свой пост у дверного проема и широким шагом приблизился к хранителю печатей.
— Прикажите двум своим людям тайно вынести тело палача. Пусть они доставят его в монастырь доминиканцев и положат в одну из келий. Там прохладно. Это поможет. Внизу я видел ковер. Заверните в него тело и вынесите вместе с мебелью. Если вас будут спрашивать на улице, скажите, что это доказательства, необходимые для следствия.
Повернувшись к Фламелю, Бернар де Ренак заявил:
— Фламель, я полагаю, мы должны поговорить наедине…
Он сделал знак Фёбла, направившемуся в центр комнаты, и произнес:
— Non nobis domine sed nomine tuo.[18]
С быстротой молнии Фёбла поднес руку к поясу и вытащил кинжал.
Когда Аркур заметил это, его живот уже разверзся и кишки вывалились со странным бульканьем. Он упал в лужу крови.
Ренак подождал до тех пор, пока тело не перестало двигаться, и повернулся к Фламелю, который с ужасом смотрел на него.
— Non nobis domine sed nomine tuo, — повторил дворянин. — Мне всегда нравилось это выражение тамплиеров. Им можно все оправдать… Вы видели, мой дорогой переписчик, как этот несчастный неожиданно сошел с ума и вспорол себе живот? Я скажу нашему доброму королю, чтобы он подобрал себе другого лекаря.
Хранитель печатей погладил свою бороду.
— Вы мне расскажете о книге, дорогой Фламель?
Нью-Йорк, Гарлем, наши дни
Он бежал вслепую всего лишь пять минут. Неожиданно он выбрался из мрака и очутился на оживленной улице, освещенной вывесками магазинов, закрытых, разумеется, но свидетельствовавших о человеческом присутствии. Он посмотрел на табличку и с облегчением понял, что случай привел его на улицу, которую он искал.
Возле невзрачной бакалейной лавки он увидел торопливо шагавшую молодую женщину с двумя маленькими детьми. Глаза малышей уже выражали жестокость, которую он заметил у подростков, игравших в игры без правил. Едва он повернул голову, как они исчезли за углом.