Пока рыжему совали под нос нашатырь, Егор заглянул через плечо оперативника, который изучал служебное удостоверение, изъятое у арестованного.
Коган Матвей Евсеевич, капитан госбезопасности, Разведупр НКГБ.
Документ был сработан чисто, не подкопаешься: и штамп, и подпись начальника управления кадров — точно такая же, как на корочке у Егора, с характерными завитушками.
— Давно? — вот первое, что спросил шеф, когда рыжий захлопал светло-голубыми глазами.
— Что давно? — облизнул губы «капитан Коган». Не больно-то он был напуган, даже усмехнулся, наглец.
— Давно на Абвер работаешь? Чем они тебя купили, мразь? Какими деньгами? Ведь они твою нацию под корень извести хотят — то ли на остров Мадагаскар сослать, то ли попросту перерезать!
Лишь когда рыжий вдруг заговорил по-немецки, на самом что ни на есть рафинированном хохдойче, Егор поверил, что это и есть Вассер.
— Ошибаетесь, герр генерал, — сказал арестованный. — У нас в Абвере национал-социалистические глупости не в моде. Мы профессионалы и служим Германии, а не ее временным правителям.
— Ах вот как, — перешел на немецкий и шеф. — «У нас в Абвере». Стало быть, вы никакой не Коган, вы подкидыш. Отличный камуфляж, Вассер. И легенда первоклассная. Вы в самом деле профессионалы. Только служите вы все-таки не Германии, а своему сумасшедшему Фюреру. Однако про идеологию мы как-нибудь после подискутируем. А сейчас у меня только один вопрос: когда начало войны? Какого числа?
Вассер слегка поморщился.
— Послушайте, генерал. Вам повезло, что вы меня взяли. Полагаю, по чистой случайности. Меня подвела аккуратность. Решил перед уходом концы зачистить. Глупышка Ираидочка так и не поняла, на кого она работала. Думала, выполняет особо секретное задание по радиоигре с захваченным немецким радистом. Противная была девчонка, но расторопная. И на всё готовая ради карьеры и кое-чего другого. — Он криво улыбнулся, философски пожал плечами. — Но всё это несущественно. Не лезьте, генерал, в большую политику. Доложите о моем аресте Наркому. Разговаривать я буду только с ним.
— Разговаривать будешь со мной и сейчас, — отрезал старший майор по-русски. — Повторяю вопрос: какого числа?
— Ich kann Ihnen nur meinen Dienstgrad sagen, — сухо отчеканил Вассер. — Korvettenkapitan, Abwehr-1. Schluss damit![13]
— Sie sind hier kein Kriegsgefangener, sondern ein Spion. Und ein Morder noch dazu. Es sollte Ihnen klar sein, dass ich Sie nicht mit Samthandschuhen anfassen werde.[14] — Последнюю фразу Октябрьский произнес с особым нажимом. — Ишь, Гаагскую конвенцию вспомнил.