— Дурин! Дурин! — воскликнул Торин. — Это же имя отца отцов рода Долгобрадов, моего предка!
— Тогда что же такое День Дурина? — задал вопрос Элронд.
— Первый день нового года по летоисчислению карлов, — ответил Торин. — Думаю, все знают, что первый день Порога Зимы — последней недели осени — мы зовём Днём Дурина. В этот день последняя осенняя луна встречается с солнцем. Но, боюсь, проку от этого не будет. Древние знания утеряны, и неведомо, когда может наступить такой день.
— Это мы ещё увидим, — возразил Гэндальф. — Больше ничего нет?
— Если и есть, то не для этой луны, — ответил Элронд, отдавая карту Торину. Потом все пошли к реке повидать эльфов, поющих и танцующих пред зарёй Средьлетня.
Утро выдалось таким погожим, о каком можно было только мечтать: на небе — ни облачка, а по воде плясали солнечные блики. Путники ехали быстро, но далеко позади всё ещё звенели прощальные песни эльфов. Карлики думали о новых приключениях и о тропе, которая должна была вывести их в края по ту сторону Мглистых гор.
Глава IV
ПО ГОРАМ И ПОД ГОРАМИ
Бессчётное множество тропинок терялось в Мглистых горах, а перевалов было и того больше. Но многие пути обманывали и путали, они вели в никуда или к погибели, а самое главное — к смертельным опасностям или к горным чудищам в глубоких теснинах. Благодаря советам Элронда и памятливости Гэндальфа карлики и хоббит оказались на верном пути к нужному перевалу.
Уже прошёл не один день пути, где-то далеко осталась Последняя Светлая Обитель, а странники карабкались и карабкались куда-то вверх. Это была трудная и извилистая тропа, опасная и коварная. С вершины горной громады можно увидеть далеко внизу землю, окутанную зеленоватой дымкой листвы. Всё приятное и обыденное было там, на Западе, и Бильбо знал, что там остался его дом, его уютная норка… Он вздрогнул: похолодало. Чем выше, тем холоднее из-за ветра, воющего в скалах. Лучи полдневного солнца подтапливали снег, и изредка, подпрыгивая, срывались камни. Хорошо ещё, что они пролетали мимо и не падали на головы, хотя такая возможность была! По ночам было холодно и тревожно; из-за гулкого эха все боялись петь и говорить; казалось, тишина не хотела, чтобы ее беспокоил неизвестно кто, кроме воя ветра, грохота срывающихся камней или рокота водопадов.
«Где-то внизу лето в самом разгаре, — думал Бильбо. — Косьба, сенокос к зиме, веселье… Охо-хо! Соберут там весь урожай, жатву окончат, а этим горам конца-края не видать!».
Карлики думали примерно о том же, несмотря на то, что, прощаясь с Элрондом в день Средьлетня, они были полны надежд, и на подходе к Мглистому у них завязался непринуждённый разговор. Уже было не важно, что Раздол остался позади. Все мысли карликов были о потайной двери в Одинокой горе и о том, когда они достигнут цели: либо к первому осеннему новолунию, либо, как полагали некоторые, в самый День Дурина. Только Гэндальф молчал. В отличие от него карлики уж давно не хаживали этой тропой, а старый кудесник знал, сколько опасностей таится в Диких Землях, особенно с тех пор, как драконы истребили здешний народ и после войн за подгорное государство Мория гоблины тайно вернулись в глубокие пещеры. Поэтому, как бы ни были хороши замыслы Гэндальфа и Элронда, они могли запросто сорваться, если бы путники столкнулись с опасностями на границе Диких Земель. Кудесник хорошо понимал это.