«Какие же они всегда ухоженные, все эти любовницы и содержанки», — думал Матахатиро, с интересом глядя на женщину. При этом он вспомнил потемневшие от солнца и тяжелой работы лица домохозяек, живущих в трущобах, где он снимал комнату. Их хватало на все: они находили себе дополнительный приработок, отправлялись на поденные работы со своими мужьями, до хрипоты лаялись друг с другом, встречаясь у колодца, там же зачастую устраивали и потасовки, поколачивали своих бестолковых мужей, ругали непослушных детей — и только на уход за собой у них не оставалось ни времени, ни сил.
Но более всего Матахатиро радовало то, что ни простолюдинки из доходного дома, ни эта женщина, сидящая перед ним, не чурались его из-за принадлежности к самурайскому сословию. Когда Матахатиро только поселился в доме за храмом, соседи какое-то время присматривались к нему с недоверием, обычным по отношению к чужакам. Но всего через месяц-полтора, стоило только окружающим увериться, что он осел здесь прочно и надолго, семья, снимавшая соседнюю комнату, уже угощала его соленьями, сосед с противоположной стороны пару раз зашел одолжить риса, а хозяйка из дома напротив привезла ему подарок, который купила во время паломничества в какой-то далекий храм. Жители трущоб обращались к нему просто «сударь».
В его родных местах такого отношения к самураю даже представить себе было невозможно. Более того, за исключением бродячих ронинов, которые появлялись ниоткуда и исчезали в никуда, Матахатиро не знал ни одного самурая, который не имел бы своего сюзерена. Заведенный порядок строго требовал, чтобы даже отставные воины продолжали жить в соответствии со своим статусом.
В обществе молодой женщины, которая, слегка склонившись на бок, сидела перед ним и покуривала трубку, Матахатиро чувствовал себя спокойно и умиротворенно. Что ни говори, а необычную работенку подкинул ему этот зануда Китидзо. Кстати, о самой работе-то он еще и не спросил.
— Ну, так что же, хозяйка, то есть… — замялся Матахатиро, не в силах подыскать нужное обращение.
— Меня зовут О-Тоё. И вы зовите меня так же, — сказала женщина и неожиданно рассмеялась высоким надтреснутым голосом, обнажив мелкие белые зубы.
«И впрямь, какая же она хозяйка — она ведь никому не жена».
— Мой муж… ну, господин… Он такой порочный человек. Вам, поди, уже Сагамия обо всем насплетничал. Я ему не жена, но живу у него на содержании, вот так, — О-Тоё на мгновение игриво высунула язык. Матахатиро отметил, что несмотря на сомнительный статус, вела она себя достаточно раскованно.