– Но может быть, родители запретили ей писать вам? – предположила Лиз.
– Может быть, – пожал плечами Крис. – Она послушный ребенок, хотя я надеялся, что не до такой степени. Но за два года много воды утекло, и теперь я не жду, как бывало, когда придет почта. Как я уже сказал, такое в жизни случается.
– Мне очень жаль. То есть я хочу сказать, мне жаль, что, возможно, вы так и не узнаете, почему она не написала вам.
После таких откровений ей показалось, что будет вполне естественно рассказать ему про Робина, и она сделала это с такой беспристрастностью, как если бы говорила не о себе.
А потом Крис сказал просто и искренне: – Спасибо, Лиз. По-моему, эти признания сблизили нас. Мы с вами оба свободны от сердечных привязанностей.
Девушка взглянула на него с благодарностью, на душе у нее потеплело. Разговор с Крисом стал утешением за глупую, несбывшуюся надежду на то, что, когда она вернется к вагончикам, машина Роджера Йейта все еще будет стоять там.
В день, когда отмечали «новоселье», Крис пришел из гостиницы пораньше и в последних приготовлениях перед приемом гостей показал себя надежным помощником. Он принес записи последних новинок танцевальной музыки, а потом отправился на «лендровере» к Дженайне одолжить оттуда на время стереопроигрыватель по случаю праздника. Лиз, в рабочих брюках и рубашке, проследила за его отъездом, а затем, перед тем как принять ванну и переодеться, проверила все в последний раз.
Она выбрала короткое платье из бледно-желтого муслина – с юбкой, которая, сужаясь книзу, напоминала цветок тюльпана, и высокой талией, перехваченной широким кушаком из голубого крепдешина, завязанным пышным бантом на спине. Скинув грубые башмаки, совершенно необходимые в условиях пустыни, девушка с наслаждением натянула на ноги тонкие, как паутинка, нейлоновые чулки и надела босоножки с высокими каблуками-шпильками. В Тасгале нашелся великолепный парикмахер – жена одного из инженеров, прошедшая подготовку в Лондоне, в одном из лучших салонов Вест-Энда. В итоге локоны Лиз были подстрижены именно так, как ей хотелось.
Когда девушка была совсем готова к приему гостей, она не удержалась и поднялась на крышу, чтобы еще раз оглядеть все вокруг. Сегодняшний вечер будет безлунным, и освещение в саду было устроено таким образом, чтобы гирлянда мягких огней не мешала любоваться сиянием звезд. И хотя сейчас было еще только начало вечера, световой эффект привел Лиз в восторг. Выключив освещение, она стала спускаться по лестнице.
Даже позднее Лиз так и не смогла понять, как же это случилось, что, находясь на предпоследней ступеньке, она потеряла опору – то ли каблук провалился в щель, то ли в сумерках она неверно оценила расстояние до земли. Так или иначе, девушка прыгнула в пустоту, приземлилась очень неудачно и, испытывая резкую боль, пронзившую левую щиколотку, была вынуждена ухватиться за перила.