Лучший гарпунщик (Круз) - страница 56

— Попытаюсь, спасибо. — кивнул я.

И так, слегка подталкивая, я повел Веру к выходу. Она не сопротивлялась, хоть и была удивлена. И лишь на улице спросила:

— А почему мы ушли? Они же должны были ополчение собрать.

Я вздохнул, после чего в краткой речи разрушил надежды девочки до основания, столкнув их с монолитом прозы жизни. Не могу сказать, что ее это порадовало, даже на глазах выступили слезы, и пока мы шли по дороге от форта, она молча кусала губы. Обидно, чего уж там. И горько. Но рисковать жизнью своих людей по любому поводу полковник не будет, тут сомневаться не приходится. И я на его месте не стал бы. Странно, но с моими аргументами она не то, чтобы согласилась, но поняла, о чем я говорил, по крайней мере. Видать, привыкают они здесь с раннего детства с реальностью сталкиваться.

— Теперь куда? — спросил я ее, остановившись на развилке дороги.

Сверни направо — и в гавань попадешь, налево — в город. С одной стороны, пора бы и на судно глянуть, но если честно, то есть уже так хочется, что ни о чем другом думать не могу. Не могу сказать, что питание местной разновидностью сухого пайка в течение трех дней меня сильно вдохновляло. Хотелось чего-то нормального, и желательно горячего.

— Поедим? — не очень уверенно предложила девочка.

Видать, боится она на шхуну идти. Боится того, что придется рассказать тем, кто там остался, о том, что случилось с обозом. Придется переживать все заново, нападение, бой, смерть отца. Придется брать в свои руки управление тем, чем должен был управлять отец, и она страшится этой ответственности, поэтому и оттягивает свой приход туда всеми силами.

— Пошли, поедим. — согласился я. — А где?

— А вон, на рыбном рынке. — показала она пальцем. — Там вкусно, тебе понравится.

— Не сомневаюсь. — кивнул я. принюхиваясь к доносящемуся с той стороны запаху жарящейся рыбы.

Тем более, что в этом некая форма компромисса была — рынок был как раз на пути к пирсам, вроде бы и приближаемся к шхуне. Туда мы и направились.

Рынок восхищал. Рыба разная, всех видов, мелкая и крупная, лежала на прилавках горой. И не просто лежала — ее и покупали, причем некоторым покупателям за отдельную плату в несколько медяков ее еще и разделывали буквально парой взмахов острого, как бритва, ножа. Делалось это так ловко, что я удивлялся, как продавцы умудряются проделывать этот трюк. не отхватывая себе пальцы. Они ведь даже не глядели на скользкую рыбью тушку у себя в руках, а продолжали болтать друг с другом.

В самом дальнем конце рыбного пирса было что-то вроде крошечной харчевни, где на решетке жарили здоровые куски какой-то рыбы, а рядом, на большом противне, шипела поджаристая картошка.