Городской рынок ожил, было людно, шумно, суетно. В самую его середину мы не полезли — там ряды все больше с едой, а пошли по краю площади, где на первых этажах домов разместились лавки. Прошли мимо оружейного магазина, где я вчера так удачно закупился, затем Вера зашла в аптеку, сказав, что надо для судна запас лекарств и прочего пополнить — большая часть медицинского припаса погибла вместе с караваном.
Аптека занимала небольшое помещение с высоким потолком, полутемное, насквозь пропитанное тем самым запахом, про который говорят «аптекой пахнет». Капитальный, на века выстроенный прилавок из потемневшего от времени дуба, и такие же шкафы с маленькими ящичками вдоль двух стен. За прилавком стояла пожилая худенькая женщина с прямыми седыми волосами, аккуратно убранными в конский хвост. Покрытое сеткой мелких морщинок лицо было приятным, и в другое время должно было быть улыбчивым, но сейчас оно скорее выражало сочувствие и какую-то осторожность, словно она не была уверена в том, что нужно говорить своей посетительнице.
— Верочка. — сказала женщина. — Прими мои соболезнования, не знаю, что еще сказать можно.
— Евдокия Павловна, спасибо. — кивнула девочка. — Не надо ничего говорить, что тут изменишь?
— Преподобный Симон в субботу отслужит литанию по невинно убиенным. Я его вчера вечером видела, он мне и сказал, что случилось.
— Мы с «Чайкой» уйдем до субботы. Но преподобному спасибо скажем, нам все равно к нему заходить.
— Зайдите обязательно. А я чем могу помочь?
— Походную аптечку собрать надо. Наша неграм досталась. — ответила Вера.
Евдокия Павловна присмотрелась к моему лицу, затем спросила девочку:
— А чем ты так хорошо швы наложила? Твоя же работа?
— Это моя собственная сумка, ее на что серьезное не хватит. — ответила девочка. — А Игнатий сегодня экипаж уже нанять обещал.
— А полковник что говорит?
— А что он может говорить? — вздохнула девочка. — Ополчение он собирать не будет, а по-другому племя Горы не побьешь.
— Думаю, что будет. — сказал появившийся из задней комнаты лысоватый мужчина с седой бородкой, зеленой «профессорской» шапочке и в маленьких круглых очках. — Просто не сейчас. У рыбаков сейчас путина, тунец идет, у фермеров тоже урожай и сезон сидра. Да и племя после таких набегов прячется, настороже живет.
— И что? — спросила девочка, обернувшись к новому собеседнику.
— Я полковника вчера видел, говорил с ним. — пояснил седобородый. — Племя это много бед чинить стало, так оставлять нельзя, говорит. Совсем обнаглели. Но с самих негров что возьмешь? Дети природы. Турки их мутят, надо так выступить, чтобы у дикарей охоту нападать отбить, и главное — прихватить тех, кто им ружья возит и на безобразия подбивает.