У меня даже от ее жадного поцелуя и то не было сил отвернуться. Взаимностью не отвечал, но и язык ее из своего рта не выталкивал. Всего она меня высосала. Досуха. Капельки не оставила.
— А ты говоришь, княжна какая-то, — усмехнулась она торжествующе, поблескивая массивными ягодицами и напяливая на голое тело сарафан. — Нешто сумеет она так-то ублажить? Да нипочем. А тебе и имени менять не надо. Она Маша, и я Маша — эвон как удобно, — выдала она мне, стоя у самых дверей.
Это она зря сравнила. Не подумавши. Такими вещами… Если б сапог лежал подальше, я б до него навряд ли дотянулся, но он стоял рядышком, так что я собрал все оставшиеся силенки и отправил сапог в полет. Точно влепил, не подвела рука. Жаль, в косяк угодил. Успела она за дверь выскочить. И тут успела.
А я — нет.
Оставалось лежать и разглядывать на своей груди печать победительницы. Хотя нет, скорее уж тавро, которым она заклеймила своего жеребца, да еще на всякий случай дважды, чтоб точно никто не увел — по четыре борозды с каждой стороны. Вон они, в кровавых капельках. Помни, Костя, отчаянную скачку, не забывай лихую ведьму.
Хотел было я Тимохе высказать все, что о нем думаю, но и тут неудача. Мой стременной спал как убитый — еле-еле удалось его добудиться. А едва он продрал свои бесстыжие глаза, тут же клясться принялся — мол, два ковша пива, а больше ни-ни, да и то второй не хотел. Если б Светозара-лекарка, что на поварне, так умильно не глядела, он бы и его пить не стал, но она во здравие князя-фрязина предложила, вот он и осушил, а что дальше было — ничего не помнит.
И Воротынский тут как тут. На шею мою с ухмылкой поглядывает, а сам бороду лукаво поглаживает.
— Как лекарка? Довела — не уронила?
Оказывается, когда нам с ним пришло время расходиться, он даже не успел никого позвать, чтоб мне подсобили добраться. Полное ощущение, будто она стояла за дверью и все слышала. Тут же откуда ни возьмись вынырнула и предложила свои услуги.
— Я поначалу усомнился — управится ли? Она ж тебе по плечо, хошь и крепка баба, ничего не скажешь. Так лекарка в ответ, мол, не впервой мне его на себе волочь, сдюжу, — все так же лукаво улыбаясь, рассказывал он и невозмутимо добавил, опять посмотрев на мою шею: — Видать, и впрямь сдюжила. Да и ты тоже.
Ай да Светозара. Всюду успела. И Тимоху сонным зельем опоить, и перед князем вовремя появиться, и меня поутру оседлать. Кто сказал, что бабы — ведьмы? В самую точку. Целиком согласен. Не все, конечно, но одну я знаю наверняка.
«Ладно, — думаю, — в конце концов ничего страшного от одного раза случиться не должно. В верности и любви я ей не клялся, замуж не звал, даже нежных слов не говорил. Ни одного. Не дура же она. Должна понять, что ей просто подвернулся чертовски удачный момент, и она им воспользовалась на всю катушку. Ну и мною заодно. А то, что я разок не устоял, если уж так разбираться, вина не моя, а папашки моей княжны, Андрея Тимофеевича. Если бы у него в голове водилось поменьше глупостей, то со мной такого не приключилось бы, а теперь чего уж».