Он много еще что сделает, этот смуглый симпатяга с кучерявой, по-юношески короткой бородкой. Но главное — поднимет Русь на ноги, да так быстро, что всего через несколько лет после смерти Иоанна почти без крови оттяпает у шведского короля Ягана, то бишь у Юхана III, все побережье Балтики, вместе с Копорьем, Орешком и Ивангородом, выведя на поле брани огромную и хорошо вооруженную армию, после чего скандинавам останется только смириться с утерей завоеванного и радоваться, что дешево отделались. Что же до Ивана, который будущий Пятый…
Я ни разу не общался со старшим сыном царя, но достаточно было увидеть его лицо. Нет, сама мордашка у него смазливая, спору нет. Но презрительная ухмылка и злобные, как у хорька, глазки все портили. Не зря говорится, что глаза — зеркало души. Судя по ним, наследничек может запросто переплюнуть папашку.
Между прочим, по одной из версий он и погиб именно из-за того, что обвинил отца в трусости, когда тот заключил мир со Стефаном Баторием, и требовал дать ему войско, желая идти сражаться с польским королем. Чуете, какие замашки? А ведь ему к тому времени исполнилось уже двадцать восемь лет. Пора бы начать шевелить мозгами и понять, что Русь и без того истекает кровью. Но нет — хочу воевать, и все тут!
А вывод напрашивался следующий. Иоанн IV есть для Руси зло, Иоанн V — тоже зло, но гораздо большее. Следовательно, надо оставить в живых Иоанна IV хотя бы до тех пор, пока он не осуществит единственное за последние двадцать четыре года правления крупное доброе дело — пришибет наследничка.
Тут же следом и второй вывод. Самому мне надлежит продолжать действовать тем же образом, в открытую царю ни в чем не возражая, но по возможности добиваясь своего. Не зря на Руси есть хорошая мудрая поговорка: «Богу угождай, а черту не перечь». Черт — это, как вы уже догадались, божий помазанник. Такое вот дикое хитросплетение, возможное только в нашей стране, и, как выясняется, с далеких средневековых времен.
К тому же успехи на этом поприще у меня уже имеются — достаточно вспомнить отмену опричнины, да и не только ее одну. Я же еще успел влезть и в церковные дела. Правда, инициативы не проявлял — оно вышло как-то само собой, когда царь после пересказа неких слухов, ходящих в народе про опричников, перекинулся на покойного митрополита Филиппа. Мол, такие дикие сплетни ходят в народе — уши вянут. Дескать, государь повинен в смерти святого старца, а он, Иоанн, ни сном ни духом. Смещали митрополита с должности епископы с архиепископами, а то, что Филипп умер именно в то время, когда в Тверской Отроч монастырь заехал Малюта Скуратов, так это всего-навсего совпадение. Он, Иоанн, и сам изрядно пострадал от его внезапной смерти, поскольку опальный митрополит так и не успел благословить государево воинство на святое дело по искоренению измены на Руси.