— Да. В этом же отеле, что и Брэд Кэри. Можете проверить у него, если хотите.
Джон назвал отель, и капитан Грин записал это.
— И вы вернулись сегодня вечерним поездом?
— Верно. Вместе с Брэдом.
— Вы рассказали все, что вам известно?
— Я это уже говорил.
— Ну ладно. — Капитан Грин захлопнул записную книжку и снова посмотрел на Стива. — Я сейчас же передам описание по телетайпу. Если до утра ничего не прояснится, утром пусть поисковые группы прочесывают лес. И озеро тоже. Нужно обследовать озеро. Придется вам организовать это, Стив. Соберите всех жителей деревни.
— Уж конечно… — Стив все еще глядел на Джона с загадочной лживой улыбочкой. — Недостатка в добровольцах не будет. Нет, сэр. Мы все без ума от Линды здесь, в Стоунвиле. Все как один!
— Надо раньше, Стив. Как можно раньше.
— Ладно, кэп.
Капитан Грин спрятал записную книжку в карман.
— Ну что ж, торчать тут дальше бесполезно. Нужно поскорее добраться до телетайпа.
Он двинулся к кухне. Оба полицейских за ним. Следом — Стив. Джон пошел за ними. Все столпились у дверей кухни. На Джона не смотрел никто.
Вдруг капитан Грин вплотную придвинулся к нему. Голубые глаза превратились в узкие блестящие щелочки:
— Ну, мистер, скажите нам — что вы сделали со своей женой?
— Да, Джон, приятель. — Лживая улыбка Стива превратилась в возбужденную, садистскую усмешку врага. — Признайтесь, Джон. Подумай, от скольких хлопот вы нас избавите и сколько денег нам сохраните. Что вы сделали с Линдой до того, как уехали в Нью-Йорк и устроили себе это алиби с Брэдом?
Четверо мужчин молча глядели на него. Они как бы слились в однородную глыбу настороженности, стали сворой, сплоченной предвзятой подозрительностью к чужаку. Он виноват. Он не такой как мы, значит он виноват. Уничтожить его! Гнев помог ему побороть их:
— Выметайтесь отсюда. Все. Убирайтесь вон!
— Вот те раз, Джон! — Глаза Стива раскрылись так, что обнаружились белки, окружавшие зрачок. — Что это вы так обращаетесь с нами? Со своими друзьями?
Джон двинулся на него. Но капитан Грин тут же встал между ними, величественно недоступный.
— Брось, Стив. Идем! Не доводи парня. Пошли.
Молоденький полицейский, держа в руках бутылку джина, открыл дверь. Капитан Грин вышел, схватив Стива за руку. Полицейские последовали за ними.
Стоя в дверях, Джон смотрел, как они уезжали. Когда полицейская машина тронулась, до него донесся громкий, насмешливый смех Стива Риттера.
После ленча в Нью-Йорке он ничего не ел. И хотя совсем не был голоден, вспомнив об этом, выпил стакан молока. Потом, из-за того, что сидеть без дела хуже всего, он пошел в гостиную — привести немного в порядок весь этот разгром. Заставил себя внимательно осматривать вещи и воздерживаться от мыслей о Линде, о злобе, о безумии. Холсты спасти невозможно, но в проигрывателе и приемнике повреждено лишь несколько деталей. Часть пластинок уцелела. Он подобрал их и поставил в шкаф. Катушками с магнитофонной пленкой он особенно дорожил. Магнитофон он купил недавно, и у него было не больше семи или восьми лент с музыкой, записанной по радио. Он выудил их из кучи битых пластинок и обрезков холста. Все были тут, кроме самой последней записи — увертюры Мендельсона «Морская тишь и счастливое плаванье» вероятно, закатилась под диван или под кресло, но это не имело значения. Они все равно уже не годились — все безнадежно спутанные и порванные. Он снова отбросил их. Затем собрал все обломки в охапку и свалил у стенки мастерской.