— Что? Слишком личный вопрос?
— Я забеременела в наш медовый месяц, я полагаю.
Сьюзан отрезала кусочек стейка и угостила Алекса, отмахнувшись от протестов Шон. За мясом последовал ломтик хлеба.
— Ну вот. Все, он больше от тебя не отстанет, — предупредила Шон.
Словно в подтверждение ее слов, пес положил свою огромную лапу на колено Сьюзан и заскулил. Встретившись с Шон глазами, Сьюзан молила, чтобы та заговорила. Но Шон молчала.
Сьюзан решила, что не успокоится, пока Шон не расскажет что-нибудь о своей жизни, даже если придется выпытывать.
— Ты говорила, что помогаешь в женском центре. Чем ты занимаешься… ну чтобы заработать на жизнь? — спросила она, как ни в чем не бывало, скормив еще кусочек хлеба Алексу.
Шон слегка наклонила голову и хотела проигнорировать этот вопрос, но подумала, что Сьюзан чувствует себя столь незащищенной, рассказав о своих переживаниях. Шон улыбнулась.
— На самом деле, ничего, — ответила она.
Сьюзан рассмеялась.
— Ты настолько богата, да?
— Вроде того, — пожала Шон плечами.
— Я вообще-то пошутила, — уставилась на нее Сьюзан.
Шон снова пожала плечами. Ей всегда было сложно отвечать на этот вопрос, вот почему она обычно его избегала. Она взглянула Сьюзан в глаза и поняла, что не отделается без объяснений. Сьюзан вздернула бровь, и они обе улыбнулись.
— Мой отец оставил мне выгодный бизнес после своей смерти, — поделилась Шон. — А после мамы осталась довольно большая сумма, она тоже умерла.
— Мне очень жаль, — сказала Сьюзан автоматически.
Ничего, это было уже давно, — успокоила ее Шон.
— Они развелись, когда мне было двенадцать, и я не была особенно близка с отцом.
— Но ты потеряла и мать, — покачала головой Сьюзан. — Это случилось недавно?
Шон замотала головой, разговор заходил уже слишком далеко за границы дозволенного.
— Через пару лет после отца, — тихо сказала она. — Мне было девятнадцать.
Взглянув на Шон, Сьюзан поняла, что уже слишком далеко сунула свой нос. Было видно, что эта тема все еще ранит Шон.
— Шон, прости. Я не хотела лезть не в свое дело, — испугалась она.
Шон посмотрела в ее глаза и точно знала, что если и захочет кому-нибудь рассказать об этом, то это будет только Сьюзан. Но после пятилетнего лечения, ей казалось больше нечего рассказыть об этом. Как будто, все происходило не с ней.
— Я не часто об этом вспоминаю, по крайней мере, стараюсь этого не делать, — призналась Шон.
— Мне правда жаль, — немедленно отозвалась Сьюзан.
— Не стоит, — заверила Шон, положив ладонь на руку Сьюзан.
— Я не это имела в виду. Просто это… длинная история. Может, я когда-нибудь поведаю тебе ее, — наконец сказала она и улыбнулась в примирение.