Впрочем, облегчение – это не то слово. Браун чуть ли не парил, ощущая себя, как старинный батискаф, которому нужно было высыпать груз, чтобы всплыть. Вот и он сбросил с души тяжкий балласт вины и тоски. А тут еще и с Наташкой мир и прощение грехов… Ну, полное счастье!
Китопасы покинули скафандры. Наташа с любопытством оглядела Волина.
– Это и есть твой друг? – спросила она.
– Знакомься, – сказал Сихали, сияя. – Наташа, моя невеста.
Девушка открыла рот от изумления и распахнула глаза, но не успела ничего сказать – Волин галантно чмокнул ее изящную ручку.
– Волин, – отрекомендовался он. – Для вас просто Виктор. Можно – Витенька…
– Я вот тебе дам Витеньку, – пригрозил Тимофей для порядка.
Когда все перезнакомились, Волин сделал очень таинственное лицо.
– А сейчас я представлю вам капитана этой субмарины, – сказал он с улыбкой заговорщика.
Спустившись вниз, в круглый коридор, он постучал в овальную дверцу с табличкой «К-1».
За нею заскреблись, и наружу выглянул невысокий старикан, худой, жилистый, с густыми чёрными волосами, стянутыми в длинный «хвост», и с очень бледной, даже чуть синеватой кожей, но гладкой – ни морщинки.
Боязливо поглядывая на китопасов, он несмело улыбнулся.
– Здравствуйте, – сказал он на терралингве. – Кавторанг [49] Исаев. Честь имею.
– Если бы не Витальич, – произнес Волин, и голос его дрогнул, – я бы сдох тут. Аккумулятор сел, кислородный регенератор гавкнулся… Ты не думай, что я тогда в герои подался. Я атомарину сразу приметил. В батискаф, чувствую, уже не попасть – люк только изнутри откроешь, а как? Ты при смерти валялся, я ж видел. А тут, думаю, перекантуюсь как-нибудь. А в «Голубку» не попасть – и тут люк надо изнутри открыть! А кому? Сижу, как дурак, во тьму пялюсь, и жду, когда воздух кончится. Слава богу, догадался постучать в люк – вот как вы давеча. Мне и отперли…
– Так вы здесь с самой войны? – ужаснулась Наташа, глядя на Исаева.
Капитан часто закивал головой и смущенно улыбнулся, демонстрируя полный набор белоснежных зубов.
– Двадцать пять лет несу тут вахту, – сказал он. – Загар слез с меня первым. Потом потерял волосы, зубы… Раз в неделю, в воскресенье, съедал флотский пищевой рацион, а по будням кормился белковым концентратом…
– Гадость неимоверная! – признался Волин. – Ни вкуса, ни запаха, одни калории!
Тут Шурик Рыжий нахмурился, вспоминая, и спросил:
– А остальные?
– Экипаж? – уточнил Исаев. – Погибли все… Ах, если б я знал тогда, что за бортом живая вода! Я хотя бы двоих-троих спас, а так…
Он обреченно махнул рукой.
– Начал чинить АПЛ, все пробоины заделал. Еще немного, и всплыл бы. Так нет же – камнями завалило, три года назад… Расчистил наполовину – тут и Витя постучался. Вот уж было переживаний… Думали, вдвоем справимся быстро – и к солнцу, к воздуху! А тут опять посыпалось…