– Разговорчики! – подал голос Ермаков, и боец умолк.
Через десять минут стало ясно, что смерзшийся в многометровую толщу грунт можно долбить до утра с тем же успехом. К плите, петляя между развалинами, подошла БМП полковника. Потапов вылез из командирского люка и, бросив короткий взгляд на редкие комья смерзшейся земли, вылетающие из-под кирок, приказал Ермакову:
– Взрывай!
– Но позвольте, господин полковник! – У Синицына расширились глаза. – Ведь это святыня! И не только для лигов! Вы не можете так поступить, это же ужасно!
– Ужасно будет заночевать возле этой вашей святыни! – зло отрезал Потапов. – Вы что, не видите? Город далеко не пуст! Через час вокруг будет тьма кромешная! И так бы успеть уйти. Капитан! – он сверкнул глазами на Ермакова. – Ты еще здесь?!
Через пять минут вокруг плиты заложили заряды, и люди поспешили отойти на безопасное расстояние.
– Давай! – скомандовал Ермаков.
Боец прокрутил рукоять подрывной машинки и вдавил кнопку. Через гермошлем противогаза грохот от взрыва прозвучал глухо и неубедительно. Куски расколовшейся надвое мемориальной плиты вперемешку с обледенелой землей взлетели в воздух. Синицын бросился было собирать обломки, но Ермаков поймал его за локоть и настойчиво потащил за собой к неглубокой воронке.
– Перестаньте, профессор, сейчас не время для бессмысленных церемоний!
– Господин полковник, тут что-то есть! – Один из бойцов разгреб вывороченную землю. – Похоже, контейнер.
Он неуверенно ухватился за угол меленького серого цилиндра, на треть торчащего со дна воронки.
– Он каменный вроде, – удивился боец.
– Извлечь! – рявкнул Потапов. – Быстро! И уходим! – Он побежал к БМП, на ходу бросив Ермакову: – Даю на все про все пять минут!
Боец взял кирку и в несколько ударов отколол кусок ледяной почвы с вмерзшим в него цилиндром от дна воронки. Он бросил инструмент и с видимым усилием поднял контейнер.
– Тяжелый, зараза! Куда его, господин капи...
Неожиданно боец дернулся, и его слова перешли в хрип. Он выронил цилиндр и, судорожно хватая ртом воздух, пытался дотянуться руками куда-то себе за спину. Затем его колени подогнулись, боец медленно осел на землю и рухнул на утоптанный снег лицом вниз. Синицын, словно загипнотизированный, не мог отвести взгляда от короткого ржавого куска металлической арматуры, торчащего из спины бойца. Из-под разодранных краев скафандра темной лужицей, опоясывающей вонзившуюся в человеческую плоть железку, быстро выступала кровь. Тонкая струйка лениво потекла по грязной резине скафандра, и на снег упали первые красные капли.