Вот и сейчас, возмущенный явной предвзятостью выступавших, он решительно потребовал справедливого разбора дела. «А этот выживший из ума Матюшкин, — со злобой думал Швабе, слушая Невельского, — еще питает к нему какую-то непонятную слабость».
— Слово имеет адмирал Чернявский, — неуверенным тоном объявил в этот момент председатель. Чернявский встал и с усмешкой проговорил:
— Буду предельно конкретен в своем ответе почтенному Геннадию Ивановичу. Новый прокатный стан никуда не годится по следующим причинам: нет махового колеса, валы такой тяжести не приведет во вращение ни один двигатель, сварка при прокатке будет плохой, с многочисленными шлаковыми включениями. Такова лишь часть возражений против этого фантастического проекта. Господину Пятову остается пожелать хоть каплю здравого смысла, чтобы осознать все это.
— Господин Русилович, что скажете вы? — спросил Матюшкин. Молодой офицер, сидевший рядом с Швабе, заносчиво ответил:
— Не могу входить в обсуждение этого безграмотного проекта. Я скоро буду иметь честь представить комитету свой проект изготовления броневых плит.
— Верно! Верно! — раздалось сразу несколько голосов, — нечего зря тратить время! Это афера! Химера!
Пятов сидел совершенно оглушенный. Горький комок подступил к горлу, в висках стучало, и голова туманилась от гнева и обиды. «Что здесь происходит? — думал он.— За что меня казнят? Этот Чернявский ведь ничего не понимает!» Пятов вспомнил его, вспомнил и тот неприятный осадок, который остался после разговора с ним у Якоби. И вот теперь этот человек встал врагом на его пути… Василий Степанович, наконец, овладел собой и громко сказал, обращаясь к Матюшкину:
— Господин председательствующий, позвольте сказать несколько слов о своем проекте.
Возгласы кругом смолкли. Наступила тишина.
— Милостивые государи, — стараясь говорить спокойно, начал Пятов. — Ваше собрание состоялось для рассмотрения моего проекта. Вам следует решить, принять его или отвергнуть, не касаясь личности. Между тем я нахожусь здесь, как подсудимый, которого стараются изобличить в злом умысле, а не как человек, предлагающий своему отечеству миллионные сбережения. На меня со всех сторон сыплются насмешки. Но одних насмешек недостаточно, чтобы доказать мне мою ошибку, требуются научные и практические факты. Факты, а не голословные возражения. Все, что мною было выслушано здесь, я для пользы дела предаю забвению… Я полагаю, что вы должны серьезно отнестись к делу, как того требуют интересы нашего отечества. Или они вас нимало не волнуют?
— А каким фактом вы, милостивый государь, докажете выгодность вашего проекта? — спросил один из горных инженеров.