И тут он налетел на женщину. Та незаметно успела выплыть из теней навстречу.
— Простите, — сказал он испуганно и попятился.
Но она его удержала.
— Тебя зовут Брант, мальчик?
Услышав свое имя из уст такого человека, как рыцарь теней, он утратил дар речи. Ошеломленно уставился на нее.
— Да-беда, — срифмовал Харп, тоже тараща глаза на рыцаря. — Так его зовут.
На плечо Бранта легла тяжелая рука.
— В школе сказали, что ты пошел сюда. Мы посланы за тобой.
— Почему? — спросил он, обретя наконец способность говорить. — Я… ничего плохого не делал.
— Никто этого не утверждает. Но почему тебя вызывают, я не могу сказать.
— Кто вызывает?
— Сама Охотница.
И она повела Бранта в сторону кастильона. Друзья его смотрели вслед. Харп — с благоговейным выражением лица, Маррон — растерянно.
Сам он был потрясен так, что молчал все время, пока обходили впадину. По дороге к ним присоединились еще два рыцаря.
Брант слышал, как они негромко переговаривались у него за спиной.
— Зачем ей мальчик?
— Кто знает? В последнее время не угадаешь, что может прийти ей в голову. Длани и те жалуются — то злится ни с того ни с сего, то как-то странно, подолгу, молчит.
— И что тут странного? — фыркнул один. — Точь-в-точь моя жена…
Добравшись до великого дерева, они прошли сквозь арку между огромными корнями. Солнечный свет пропал. Рыцари слились с полумраком на лестнице, превратились в шепчущие тени. Но уже на первом этаже солнце вернулось, заиграло в зеленой листве, бросая по стенам зайчики. Стало казаться, что кастильон и впрямь создан самим деревом — и множество балконов его, и комнаты-углубления, и лестницы, ведущие наружу и глубоко зарывающиеся в ствол. Трудно понять было, что вытесано здесь рукой, а что образовано природой.
Особенно в Высоком крыле.
Под небесным куполом мира венец кастильона, окруженный широкой террасой, казался цветком, который вырезан на верхушке дерева. Полированные пол и стены из помпбонгаки тепло сияли в солнечных лучах, залы и коридоры походили на лепестки; изящную ограду балкона украшали вьющиеся лианы. Прямые линии здесь уступали первенство изгибам, дугам и аркам, повторявшим естественную кривизну дерева. И только если приглядеться, заметны становились стыки между досками обшивки.
Брант, поднимаясь на верхнюю террасу, провел пальцем по одной такой доске. Она напомнила ему изогнутый дугой нос флиппера. Не здешний ли пример описан в старинных книгах, по которым учатся строить могучие воздушные корабли Мириллии? Он решил спросить об этом у мастера Ширшима, летописца Сэйш Мэла.
С террасы Брант увидел, как внизу в Роще трепещут флаги. Слышались приветственные крики. Состязание, о котором он совсем забыл, началось.