— Серьезно, — говорили уважающие себя токари, — в масленке и резьбу нужно сделать, и все так пригнать, чтобы крышка правильно навинчивалась, и дырочку просверлить.
Колька Вершнев торжествовал — закрывали-таки никелировочный цех. Колька считал, что ничего вреднее для пацанов быть не может.
С первых дней января работа сразу пошла веселее в цехах, да и весной запахло — коммунары умеют на большом расстоянии чувствовать весну и ее запахи.
Соломон Борисович часто заходил ко мне и радовался:
— Молодцы коммунары, хорошо взялись! А я им план закатил, ой, будут меня ругать. Ну, ничего, все будет хорошо.
Соломон Борисович оживился в январе, забыл громы Декина и сарказмы пацанов в «Постройке стадиона». Его поднимало сознание, что коммуна нуждается в больших деньгах, что эти деньги коммунары заработают только под его руководством. Соломон Борисович прибавил стремительности в своих достижениях и до позднего вечера летал по производственной арене. Одно его смущало со времени приезда Декина — боялся Соломон Борисович пожара. Пожар ему мерещился ежеминутно, он не мог спокойно лечь спать и приходил ко мне иногда часов в двенадцать ночи, извинялся, что мешает, о чем-нибудь заговаривал, как будто спешном, а потом сидит и молчит.
— Чего ты не спишь? — спрашиваю его: мы с ним перешли на «ты» после праздника.
— По правде сказать, так боюсь ложиться — пожара боюсь.
— Вот глупости, — говорю ему, — откуда пожар возьмется, все уже спят.
— Там же, в стадионе, печки еще топятся, — с трудом выговаривает Соломон Борисович, — я вот подожду, пока закроют трубы, и пойду спать.
Он уже и сейчас почти спит, голова его все падает на лацканы пиджака, он тяжело отдувается и протирает глаза:
— Уф… Уф…
— Да или спать, вот придумал человек занятие — пожара ожидать.
В дверях стоит с винтовкой дневальный, которому веселее с нами, чем в одиночестве скучать у денежного ящика. Дневальный улыбается:
— Пожар никогда не бывает по заказу. Вы ждете пожара, а он загорится в другое время, когда спать будете…
— Почему ты думаешь, что он обязательно загорится? — спрашивает Соломон Борисович.
— А как же? Это и не я один думаю, а все пацаны так говорят…
— Что говорят?
— Что стадион непременно сгорит, ему так уже от природы назначено…
Дневальный решил, что довольно для него развлечений, и побрел к своему посту. Соломон Борисович кивает в его сторону:
— Пацаны говорят! Они все знают!.. Загорится стадион, пропало все дело: будет гореть, а мы будем смотреть, это правильно сказал Декин. Все ж дерево, сухое дерево, сколько там дуба, сколько там лесу, ай-ай-ай, пока пожарная приедет…