Он отбросил брошюру и встал.
Пробежал на цыпочках к окну и сорвал красную бархатную занавеску. На часах еще не было и шести, и на улице было совсем светло.
В пяти метрах от окна, на уровне второго этажа, где он находился, проходило шоссе. Он завернулся в занавеску, открыл окно. Увидел внизу примыкающий к железнодорожным путям заброшенный сад. В проволочной ограде зияла большая дыра.
Фредрик взобрался на подоконник, не мешкая, взялся за раму и спрыгнул вниз. В падении выпустил занавеску, она плавно опустилась на землю рядом с ним. Он встал, убедился, что обошлось без травм, снова обернул тело занавеской, мигом пролез сквозь дыру в заборе на рельсы.
«Гнилые кости. Не в масть. Сушить вилóк», — пробормотал он и побежал босиком по шпалам.
Через несколько метров свернул по откосу к заброшенным железнодорожным мастерским и развалинам Мариинской церкви.
Такого легкого побега ему еще не доводилось совершать.
Отдохнув у стены мастерской, он спокойно и важно, точно древний римлянин в праздничной тоге, проследовал на территорию порта, оттуда выбрался на улицу, ведущую к Центральному вокзалу, и невозмутимо встал в очередь на стоянке такси.
Голоса звучали тихо и глухо. Здесь в подполье царила необычная атмосфера; люди осторожно гладили, рассматривали, высказывали свое мнение о камнях, нишах и выступах, к которым почти тысячу лет не прикасалась рука человека.
Старший хранитель Лекфинн Шолд шагал, пригнувшись, по подземному ходу. Сюда был протянут электрический кабель, позволяющий освещать все части только что обнаруженного склепа под церковью Святого Климента.
Казалось, в этот день в Старом городе собрались все видные деятели в области археологии и древних культур; каждому не терпелось лично лицезреть новые находки.
В центре туннеля Лекфинн Шолд остановился, опираясь на каменную голову дракона. Увиденное не вызвало в нем бурного восторга. Еще несколько дней назад сообщение о том, что в Старом городе обнаружен неизвестный склеп, родило бы у него великую радость. Он ощущал только усталость и пустоту.
Рядом с нишей перед ним стоял хорошо знакомый Лекфинну человек. Высокий костлявый, с черными космами волос на лбу — коллега Каан де Берг. Старший хранитель уважал энергию де Берга, но не был в восторге от его гипотез.
Каан де Берг взвешивал на ладони пожелтевший череп.
— У этого черепа, Лекфинн, — произнес он, перебрасывая находку на другую ладонь, — у этого изъеденного червями черепа когда-то был язык, его обладатель мог петь. Теперь вот лежал на полу, его пинали ногами, как если бы это был череп Каина, самого первого убийцы в мире. Почем знать, быть может, череп этот принадлежал чувствительному, тонкому поэту, который писал чудесные стихи о любви и о природе, согласен?