— и все тут.
Или все дело в лице за пистолетом? Фредрик успел рассмотреть. Это не было лицо убийцы. Интеллигентное, даже мягкое. И взгляд — не угрожающий, скорее просящий. Фредрик нисколько не рисковал, когда повернулся и пошел к перекрестку. Совсем не чувствуя страха.
И все же.
Он ровным счетом ничего не знал о людях, участвующих в игре, где он был главным призом. Редко на лице убийцы написана жестокость. Никакой портрет, никакая карикатура не способны точно сказать, какие именно силы заставляют преступить грань — спустить курок пистолета и выстрелить в человека.
Фредрик восхищался сам собой и, словно во хмелю, почти не хромая и не чувствуя боли, вошел в трамвай и сел на свободное сиденье.
Человек с пистолетом был одного возраста с ним. Прическа напоминала шевелюру одного из тех, которые сидели в «мерседесе» с немецкими номерами. Уж не сглупил ли он, убегая от тех, что одурманили его и увезли из квартиры фрёкен Хауге? Don't move. Get a cave, stay there and don't move.
He от этих ли людей исходило предупреждение, записанное автоответчиком? Его призывали найти укрытие и не покидать его? Он не послушался, тогда они решили сами действовать?
Все новые вопросы. Чем дальше он забирался в эти дебри, тем больше абсурда. И не за что ухватиться, в голове так же пусто, как было в ту минуту, когда он наклонился и поднял камень, убивший Халлгрима.
Дикке. Предводительница хяппи мертва.
Странное совпадение, что именно она сидела в кресле холодная, безжизненная. Хяппи, с которыми он нечаянно столкнулся, получили приказ держать его в постели, пока его не обработают… Каким образом она очутилась в квартире фрёкен Хауг?
Случайности? Или же есть какая-то связь, он не видит чего-то, что должен бы видеть?
Жуткое ощущение, страх, который он испытал в той квартире. Страх, который парализовал его. И он знал, что в любую минуту может вновь испытать этот страх: рука, готовая сжать его сердце, никуда не делась.
Четыре капельки крови на лице и шее Дикке.
Фрёкен Хауг исчезла. Это она убила царицу роя?
Дикке мертва. На очереди был Дрюм. Одно он знал совершенно точно: камень под шоссейным мостом повесила не фрёкен Хауг. В это время она сидела за прилавком с сувенирами в Национальной галерее.
Без Рыбы вышел из трамвая у Национального театра.
Угрюмый, но все еще возбужденный после столь удачно окончившегося лицезрения пистолетного дула, он сел на край фонтана у газетного киоска.
Чем заняться теперь? Он не видел никаких осмысленных шагов, а потому решил махнуть рукой на все и уделить внимание собственному телу с его болячками. Встал и спустился наискось к кафе «Театральное».