Трудно разговаривать с Витькой, а особенно спорить. Того и гляди, попадешь в расставленную им ловушку. Вот я, кажется, и попал.
- "Почти",- передразнил меня Витька.- Тогда я почти Наполеон, а ты изобретатель радио профессор Попов. А на самом деле? На самом деле мы обыкновенные школьники. И Громов тоже школьник, но воображает...
- Зачем ому воображать, он живет в одной квартире с необыкновенной находкой...
- Еще неизвестно,- перебил меня Коровин,- что это за находка и существует ли она? Об этом несчастном плезиозавре, о сигналах из другой галактики, о пришельцах и об умственной деятельности дельфинов тоже много писали. А ведь не подтвердилось.
- А тут подтвердится,- сказал я.- Уверен, что подтвердится, и очень скоро. Честное слово.
- Честное слово? - переспросил Витька. И на лице его я увидел такое выражение, какого еще никогда не видел. Смесь торжества и полного бесповоротного презрения.
- Извини, - спохватился я.- Я, кажется, не так выразился.
- Не-е-ет. Именно так, как хотел. В этом честном слове весь ты с потрохами. А ты знаешь, какой вред науке может принести твое честное слово?
- Нет, не знаю.
- Не знаешь! А тебе бы следовало это знать. Мра-кобес, обы-ва-тель.
Коровин произнес эти слова по слогам, а потом посмотрел на меня, как на воришку, пойманного в метро, где некуда бежать. Не только Витькян взгляд, но и его слова меня страшно испугали. Я очень уважал науку и, конечно, не хотел ей причинять вреда.
- И большой вред я причинил? - спросил я Витьку.
- Огромный,- ответил Витька и вдруг задумался. От того, что он сосредоточенно думал, лицо его немножко подобрело.
- Вот что,- сказал он,- я дам тебе одни совет.
- Какой?
- Исправь свою ошибку.
- А как?
- Не имей никакого дела с Громовым. Это мой совет, и ты должен к нему прислушаться.
Витька любил красиво выражаться еще до того, как в него попала стрела, но после того, как он подружился с молодым интеллигентом, он стал выражаться еще торжественнее.
- А при чем тут Громов? - сказал я.
- Громов и наносит главный вред науке,- сказал Витька,распуская непроверенные слухи про мальчика и выдавая себя за него.
- Он себя за него не выдавал,- сказал я,- зачем ему выдавать? Он и есть этот мальчик.
Тут, видно, у Коровина не хватило других аргументов, и он показал мне кулак. И после того мы пошли с ним в разные стороны.
Витькин кулак не произвел на меня никакого впечатления. Скорей наоборот. Но слова о вреде, который я причинил науке, не давали мне покоя. По-видимому, ошибку я все-таки совершил. И ее необходимо было исправить.