Миссис Морел опустилась в кресло.
— Ну, каково! — воскликнула она. — И пускай там остается!
— Да, — сказал Пол, — пускай остается.
Оба замолчали. С застывшим лицом, сложив руки на фартуке, мать сидела и думала.
— Ох и тошно мне! — вдруг воскликнула она. — Тошно!
— Ну вот что, — хмурясь, сказал Пол, — не вздумай из-за этого надрывать себе душу, слышишь?
— Что же мне прикажешь, радоваться? — вспылив, накинулась она на сына.
— Нечего делать из этого трагедию, только и всего, — возразил он.
— Дурак он!.. Дурной мальчишка! — воскликнула она.
— В форме он будет прекрасно выглядеть, — раздраженно сказал Пол.
Мать яростно на него набросилась.
— Ах, вот как! — крикнула она. — Чтоб глаза мои его не видели!
— Ему бы в кавалерийский полк. Будет жить в свое удовольствие и выглядеть будет шикарно.
— Шикарно… шикарно!.. уж куда шикарней!.. обыкновенный солдат!
— Ну, а я кто? — сказал Пол. — Обыкновенный канцелярист.
— Это очень много, мой мальчик! — воскликнула мать, она была уязвлена.
— Как так?
— По крайней мере ты человек, а не пешка в красном мундире.
— Я бы не прочь носить красный мундир… или темно-синий, он бы мне больше подошел… если б только мной не слишком командовали.
Но мать уже не слушала его.
— Надо же, только начал продвигаться по службе… мог бы начать продвигаться… несносный мальчишка… идет и губит всю свою жизнь. А после армии ну какой из него будет толк?
— Его могут отлично вымуштровать, — сказал Пол.
— Вымуштровать!.. Вышибут из него последние мозги. Солдат!.. обыкновенный солдат!.. просто-напросто кукла, которая двигается по команде. Ну и ну!
— Не понимаю, почему ты так огорчаешься, — сказал Пол.
— Где ж тебе понять. Зато я понимаю. — И, переполненная горем и гневом, она откинулась в кресле, оперлась подбородком на руку, которую поддерживала другой рукой.
— А в Дерби поедешь? — спросил Пол.
— Да.
— Толку не добьешься.
— Там видно будет.
— Дала бы ему лучше остаться в армии. Для него это самое подходящее.
— Ну конечно! — воскликнула мать. — Уж ты-то знаешь, что ему подходит!
Она собралась и первым же поездом отправилась в Дерби, повидала сына и сержанта его части. Но все без толку.
Вечером, когда Морел обедал, она вдруг сказала:
— Мне сегодня пришлось съездить в Дерби.
Углекоп поднял глаза, на чумазом лице сверкнули белки.
— Вот как, лапушка? С чего это ты?
— Да из-за Артура!
— А-а… чего ж такое опять?
— Всего-навсего записался в армию.
Морел положил нож, выпрямился на стуле.
— Нет, — сказал он. — Не может такого быть!
— И завтра отправляется в Олдершот.
— Ну и ну! — воскликнул Морел. — Чудеса! — Он задумался на миг, хмыкнул и опять принялся за еду. Вдруг лицо его исказилось гневом. — Чтоб ноги его больше не было в моем доме, — заявил он.