— Пол Морел.
Странно, как мучительно детям произнести свое имя и фамилию.
— Пол Морел, вот как? Ну давай, Пол Морел, поднажми, а потом…
Мистер Пэплуот уселся на табурет и принялся писать. Из двери за его спиной вышла девушка, положила несколько лечебных приспособлений и ушла. Мистер Пэплуот взял голубоватый эластичный наколенник, мигом сверил с желтым листком-заказом и отложил в сторону. Следующей была телесно-розовая «нога». Он просмотрел несколько изделий, выписал два-три заказа и велел Полу идти за ним. На этот раз они прошли в дверь, из которой появилась девушка. Пол оказался на верхней площадке узкой деревянной лестницы, над комнатой с окнами по двум стенам; в дальнем ее конце шесть девушек, склонясь над длинными столами, шили при свете, проникавшем из окна. При этом они хором пели «Две малютки в голубом». Услышав, что отворилась дверь, они все обернулись и увидели, что с площадки на другом конце комнаты на них смотрят мистер Пэплуот и Пол. Песня оборвалась.
— Нельзя ли поменьше шуму? — сказал Пэплуот. — Люди подумают, у нас тут кошки.
Сидящая на высоком табурете горбунья с длинным, довольно суровым лицом посмотрела на Пэплуота и сказала глубоким контральто:
— Тогда уж не кошки, а коты.
Напрасно Пэплуот разыгрывал перед Полом важного начальника над работницами. Он спустился по деревянной лестнице в комнату, где мастерицы наводили последний лоск на изделия, и подошел к горбунье по имени Фанни. Она сидела на высоком табурете, но была такая коротышка, что и голова, вокруг которой обернуты были скрученные густые и блестящие темно-каштановые волосы, и бледное утомленное лицо казались чересчур большими. На ней было платье из зеленого с черным кашемира, а когда она досадливо отложила работу, в узких манжетах мелькнули тонкие, плоские запястья. Пэплуот показал ей какой-то огрех в наколеннике.
— Ну, нечего на меня сваливать, — сказала она. — Это не моя вина. — Кровь бросилась ей в лицо.
— А я и не сказал, что твоя. Сделаешь, как я велю? — резко возразил Пэплуот.
— Не сказали, а хотите так повернуть, будто я виновата, — чуть не со слезами воскликнула горбунья. Потом выхватила у него наколенник со словами: — Да уж сделаю по-вашему, только нечего на меня кричать.
— Вот вам новый парнишка, — сказал Пэплуот.
Фанни обернулась, с ласковой улыбкой взглянула на Пола.
— О! — сказала она.
— Да, и смотрите не забалуйте его.
— Если кто его забалует, так не мы, — негодующе ответила она.
— А теперь пошли, Пол, — сказал Пэплуот.
— Au revoy[2], Пол, — сказала одна из работниц.
Девушки захихикали. Пол залился краской и вышел, так и не сказав ни слова.