Арсений бездумно провожал глазами бесконечные столбы.
Он и сам, похоже, задремал, потому что из окна глянул вдруг начальник сектора, и не лысый, как положено, а с буйной рыжей гривой и дьявольским огоньком в глазах. Ядовито сообщил, что программисты потеряли архив с чертежами, а значит, Арсению срочно цифровать все заново, иначе плакала квартальная премия... на этом месте он вздрогнул и пробудился в холодном поту.
С соседней лавочки звонко бранилась сухонькая старушка в белом платочке. Длиннолицая девушка нервно подбирала юбку, косясь в проход.
В проходе суетливо ползал Ванька Щербина.
– Это ж надо, ироды, развели тварей! - взвизгивала бабулька.
Арсений, все еще в тумане со сна, глянул вниз. Огибая неровную вдавлину, по грязному полу бегали здоровенные чёрные муравьи.
– Ладно тебе, бабка, подумаешь, муравей, - чуть заплетаясь языком, уговаривал Щербина.
– Муравей! - взвилась старушенция, - Почём я знаю? Может, ты специальную бактерию выпустил, заразную, вот хоть с гриппом этим... из Китая который!
– Ну ты, бабка, вообще...
В голове у Арсения все встало на места. У Ваньки в рюкзаке открылась банка с наживкой, и муравьи живо проторили тропку на свободу. Вот собирай их теперь.
– Вот щас как милицию позову, - ярилась бабка. - Разберутся, что у вас там такое!
Девушка торопливо пересела в конец вагона.
Собрать успели всего ничего. Михалыч глянул в окно, за которым уходил в туман громадный зев оврага, подхватился, едва заново не опрокинув муравьиную банку:
– Подъезжаем!
Спешно оторвали от собирания муравьёв Щербину, засуетились пихать в рюкзаки невесть как оказавшиеся снаружи термосы, бутерброды, газеты, какие-то вафли, подхватывать палатку. Уже с шипением и скрипом тормозил состав, и едва успели вывалиться в тамбур, а оттуда - в ледяную сырость утра.
Электричка простучала мимо платформы, мокрой змеёй вильнула за поворот, увозя щербининых муравьев, бранчливую бабку и женщину с пачкой зеленого чая. Упала та особенная вязкая тишина, какая бывает в лесу безветренным утром. Из тумана наплывали то ржавые перила в бусинах капель, то потемневшая лестница, уводящая куда-то в заросли орешника, то заросший ряской пруд не пруд, а так, большая лужа со скособоченными мостками.
Арсений медленно втянул глоток воздуха, пахнущий мокрыми листьями. Не хотелось не то что говорить, а и шевелиться даже. Хорошо...
– Ну чего, мужики, двинули? - радостно гаркнул Михалыч.
Тишина враз осыпалась росяными осколками.
– Автобус отменили, я узнавал, - бодро сообщал Михалыч. - Так что мы леском, а там тракторная станция. У меня там муж сестры работает, подбросит до самого места. Оно даже лучше выйдет, от автобуса километра четыре еще идти бы пришлось.