Сегодня утром она уехала. Фимочка лежит молчаливый и грустный. Пришел Сюська и сразу же к нему:
— Обидели тебя, что ли?
Фимочка отрицательно покачал головой.
Сюська похлопал Фимочку по плечу.
— Ну, тогда нечего киснуть, а ежели кто обидит — скажи мне: наведу порядок. Ясно? Твоя мамаша попросила меня последить за тобой.
А Мишка Клепиков сказал по секрету:
— Фимкина мать за это дяде Кеше денег дала. Ну и смешная тетка.
Еще одна страна начала воевать — Венгрия. Она напала на Югославию и теперь занимает ее. Да, нелегко бедным югославам. Не повоюешь много, когда жмут сразу с двух сторон. И Греции, кажется, скоро конец — немцы ее почти всю захватили.
А наш Советский Союз заключил новый договор — о нейтралитете. С Японией. В Москву приехал их министр Иосуке Мацуока, и вчера договор был подписан.
Из-за этого Мацуоки Пашка Шиман подрался с Клепиковым. Он, когда Пашка прочел вслух сообщение о договоре, неожиданно рассмеялся. Пашка спросил удивленно:
— Ты чего?
А Клепиков вдруг состроил деревянную улыбку — все зубы напоказ и, совсем не двигая губами, произнес:
— Нисяво, нисяво.
Мы захохотали, а Пашка нахмурился.
— Перестань идиотничать.
Клепиков быстро-быстро затряс головой.
— Консяю, консяю, господин.
Пашка рассердился, обозвал Клепикова болваном и ослом, на что Клепиков ответил все с той же улыбкой:
— Така тоцно, господин.
Пашка совсем взорвался, закричал:
— Если не перестанешь гавкать — морду набью!
Клепиков снова:
— Хоросё, хоросё.
И Пашка двинул Клепикова в глаз. Тот сначала растерялся, но потом схватил пенал и ударил Пашку. И пошло-поехало. Прибежали старшая сестра и, конечно, Сюська, растащили их и увезли в палаты — каждого в отдельную. Там они теперь и будут куковать до завтрашнего утра.
Фимочка каждый день лазит в свою тумбочку, вытаскивает кульки и кулечки, что понанесла ему мать, долго перебирает яблоки, груши, мандарины, зачем-то щупает их, нюхает. Сегодня вдруг расщедрился.
— Всех угощаю!
Ленька Рогачев повертел в пальцах грушу, фыркнул брезгливо:
— На кой черт мне эта гниль? Надо было раньше угощать.
И швырнул грушу обратно. Фимочка успел поймать ее, но она разлетелась коричневыми брызгами. Фимочка рассмеялся, а Клепиков вдруг разозлился, раскричался.
— Чего бросаешься добром? Не хочешь — не ешь. Может, другие хотят. Мне бы отдал.
Ребята обрадовались и поотдавали Клепикову все Фимочкины «угощения».