Монастырь окружала высокая каменная стена. Я задрала голову и оценивающе присвистнула. Ничего себе, да тут целая секция по альпинизму вздрогнет и спасует. А если сунусь к воротам – меня там сразу же поймают и даже ругать не станут: просто вежливо водворят обратно в комнату. А затем миленько принудят выступать перед народом, как того пожелал Кардинал, что мне тоже ничуть не улыбается. Ну, спрашивается, чего такого умного я могу им сказать? Выдвину лозунг в стиле: штурмуем Убежище Ордена, запускаем программу очистки – и будет у нас все в шоколаде? А вот фигушки, ибо на фоне всеобщей и всенародной нелюбви к Ордену это вообще чревато началом немедленных военных действий в рамках затяжной гражданской войны. Только революции мне еще для личного счастья и не хватает. Нет, нужно придумать нечто более оригинальное – проявить гибкость ума и попробовать каким-то другим способом во всем разобраться. Тихо, мирно, дипломатично, без излишней суеты... Главное – ничего не сломать, никого не зашибить и боготворчеством не злоупотреблять!
Я ведь ненадолго из монастыря смоюсь... Вот сейчас только придумаю, как через стену перебраться, выберусь наружу, прошвырнусь по ближайшим улочкам, послушаю, о чем горожане говорят,– и тотчас же обратно. Да моего отсутствия даже и заметить никто не успеет. Я вновь задрала голову… М-да, вот только соображу, как через стену перелезть. Веревки у меня нет, антигравитационный ранец в спальне остался, скалолазанием я вообще никогда не увлекалась. Дилемма…
Я осторожно раздвинула пышные кусты сирени и дотронулась до каменной преграды. Следовало признать, что строили ее на совесть: кладка основательная – ни тебе щелей, ни единого зазора между камнями. Может, все-таки попробовать вскарабкаться? Я храбро уцепилась ногтями за какой-то еле видимый выступ, вогнала кончик сапога в крохотную трещинку и повисла на руках... С трудом, матерясь сквозь зубы, подтянулась, отчаянно выискивая глазами хотя бы минимальную точку опоры. Увидела неровный камешек, случайно, боком застрявший в растворе, и ухватилась за него судорожно скрюченными пальцами. Еще рывок, еще… До гребня стены оставалось не так уже и много, когда я неожиданно услышала громкие мужские голоса. Я мысленно застонала, с трудом повернула голову, беспощадно карябая нос о камни, и увидела острия пик двух караульных, неторопливо шествующих по садовой дорожке. Вот черт, принесла же их нелегкая! Сейчас они заметят меня, в нелепой позе раскоряченную в нескольких метрах над землей. Позорище – святая Ника распята на стене! Я обреченно вздохнула, разжала руки и обрушилась в куст сирени. Стукнулась лбом о здоровенный сучок, исцарапалась до крови, чуть глаза себе не выколола. Но самое главное, мне стало до слез жаль всех напрасно затраченных усилий, приложенных к нелегкому делу покорения неприступной монастырской стены.