— Мне… мне до зарезу нужны эти три тысячи долларов, мистер Марко! У меня уже есть планы!
— Да что ты? Я же сказал — я ничего тебе не должен. Впрочем, прими мое предостережение, Кэлвин. Уезжай далеко-далеко и насчет моей… э… деятельности держи рот на замке. Уверен, что с методами мистера Кроули ты знаком.
— Да, — сказал Кэлвин. — Да, сэр. — В голове стучало в лад сердцу. Мистер Кроули — скелет шести футов росту, чьи глаза всякий раз, как он видел Кэлвина, начинали пылать вожделеньем крови — работал у мистера Марко «специалистом по уговорам». — Но… что же мне делать?
— Боюсь, ты — мелкий человечишка, мальчик мой, а что делают мелкие людишки — не моя забота. Зато я растолкую тебе, чего ты не сделаешь. Ты больше не будешь звонить в эту контору. Ты больше не будешь упоминать мое имя до конца своей жизни… которая, коль скоро право решения предоставили бы мистеру Кроули, находящемуся в эту минуту непосредственно за дверью моего кабинета, оборвалась бы раньше, чем ты успел бы повесить трубку. Что я и собираюсь сделать. — Послышался последний холодный смешок, и телефон умолк.
Кэлвин секунду не сводил глаз с трубки, надеясь, что та, может быть, снова оживет. Трубка презрительно гудела ему в лицо. Он медленно опустил ее на рычаги и, как зомби, двинулся к себе в комнату. Послышались сирены, и в душе Кэлвина расцвела паника, но звук доносился издалека, постепенно замирая. «Что делать? — вертелось в голове, точно там заедала сломанная пластинка. — Что делать?» Он закрыл и запер на щеколду дверь, а потом обернулся к коробке с гримом, лежавшей на столе.
Крышка была открыта, и Кэлвин подумал, что это странно — ведь он помнил (или так ему казалось), что вчера вечером закрыл коробку. Пыльный свет лизал серебряные скрюченные пальцы. «Так глупо облажаться! — подумал Кэлвин, и его захлестнула злость. — ГЛУПО, ГЛУПО, ГЛУПО!» Он двумя широкими шагами пересек комнату и занес коробку над головой, чтобы вдребезги разбить об пол. Вдруг что-то словно укусило его за палец, и, взвыв от боли, он уронил коробку обратно на стол; ящичек перевернулся, из него хлынули баночки и гримировальные карандаши.
На пальцах Кэлвина, там, где по ним ударила захлопнувшаяся, точно клешня омара, крышка, остался багровый рубец. «Она меня укусила!» — подумал он, пятясь прочь от предмета.
Серебряная рука поблескивала, согнув один палец, точно приглашала.
— Надо от тебя избавиться! — сказал Кэлвин, испуганно вздрогнув при звуке собственного голоса. — Если фараоны тебя найдут, я влип! — Он впихнул весь просыпавшийся грим обратно в футляр, закрыл крышку и прежде, чем взять коробку в руки, с минуту испытующе смотрел на нее. Потом он пронес ее по коридору к черной лестнице, спустился в тянувшийся за домом узкий проулок и там затолкал в недра помойного бака, под старую шляпу, несколько пустых бутылок из-под «Бунз Фарм» и коробку от пончиков. Потом вернулся к таксофону и, трепеща, набрал телефон квартиры Дийни; номер не отвечал, и Кэлвин позвонил в «Клуб Зум». Трубку поднял бармен Майк. «Как делишки, Кэл?» На заднем плане играл музыкальный автомат; «Иглз» пели о жизни на скоростной полосе. «Нет, Кэл. Дийни сегодня раньше шести не появится. Извини. Может, хочешь оставить записку?»