— Думаю, нам надо переговорить с древними, — глубокий мелодичный голос самца поплыл над поляной, разогнав пелену мертвенной тишины.
— А я кто? — фыркнула хищница. Черноволосая закуталась в плащ, поежившись от дуновения ночного ветерка.
— Нам сейчас не до шуток, Ольга. Я про эльфов. Почему нет? — проворчал самец.
— Единственное, что их может заинтересовать — это земли. Шантаж тут не пройдет, на нас у них тоже кое-что имеется. Слишком долго мы вместе… Можно, конечно, переговорить с отцом, но то, чем владеем мы, им не нужно. Никакие артефакты и чудеса остроухим не надобны. Только нетронутые, девственные земли. Можно оставить твою идею на потом. Переговоры с эльфами — дело долгое и хлопотное, поэтому лучше отложить изворотливых ушастых на самый крайний случай. У нас мало времени. Зоря держится, но ни я, ни ты, ни сам Всевидящий не знаем, сколько ей отмерено. Да и у тебя времени не намного больше.
— А если вызвать Знающего? — не сдавался самец, от которого за версту веяло чуждой лесу колдовской силой.
— Ты же знаешь, он потребует Имени. Если хочешь жить рабом, тогда можно рискнуть. Но Знающий ответа может и не дать. Полегло немало наших в попытках узнать ответ, который ищем мы… Если бы страдали только те, кто вызвал… Жертвами становились близкие. Отец запретил вызывать демона. Даже за попытку узнать, как это сделать, он карает беспощадно. Любого, — в голосе беловолосой прозвучала такая тоска, что лисе стало зябко. Она легла, плотнее прижимаясь к хранящей тепло земле, укрытой шубой опавших листьев, и стала наблюдать дальше, не в силах уйти от соблазнительных ароматов мяса, которое люди напрасно портят, бросая в Огненный Цветок.
— Мне что-то вспоминается… Лида рассказывала… Может, это легенда, а, может, и нет… — вступила в беседу больная самка. — Драконы. Как квинтэссенция магии. Они, легенды говорят, знают всё…
— Легенда права. Но драконы мертвы, — перебил колдун.
Луну скрыло облако, сгустилась тьма. Лишь буйный цветок огня рассеивал мрак ночи, отпугивая ночных духов.
— Нет, — ответ хищницы прозвучал, как выстрел. И самец, и черноволосая одновременно вскинули головы, заблестев глазами, как блестят глаза лисиц при виде добычи.
— Ты уверена? — спросил тот, кого звали Вейром.
— Да. По крайней мере, один дракон уцелел. Только добраться до него — занятие безнадежное. Гиблое. И бесперспективное.
— Да сколько можно? То нельзя, это невозможно! У нас нет выбора! — взвилась больная самка. — Может, объяснишь, почему гиблое, или всё-таки что-нибудь и сама предложишь?
— Дракон жив. Но его нет в нашем мире.