Я заявил, что это ерунда, но меня всё равно вызвали и приказали писать рапорт. Я подчинился, потом пошёл к Платонову и сказал: «Александр Михайлович, я на вас рапорт написал, извините». Он говорит: «Да ладно. Не ты один написал». Это — главное, за что мне стыдно.
Второе. В 1995 году я участвовал в провокации против известного правозащитника Сергея Григорянца. Его в ФСБ просто ненавидят. В особенности те, кто по пятой линии работал. Его постоянно прослушивали, следили за ним. В 1994–1995 годы на него давили, чтобы он отказался от своей правозащитной деятельности. Но мужик оказался упёртый, с ним ничего сделать не могли.
В конце 1995 года он вместе с двумя чеченками должен был выехать за границу на какую-то правозащитную конференцию с видеоматериалами о преступлениях, совершённых российскими войсками в Чечне. Начальник Оперативного управления Волох нас вызвал к себе в кабинет и доложил Барсукову, что, мол, люди готовы, выезжают на задание. По технике была получена информация, что Григорянц с этими материалами собирается выехать из страны. Волох приказал видеокассеты изъять, похитить или привести в негодность. Мы спросили — если изымать, то на основании чего? Мы сами не можем, это дело таможни, а у неё нет права изымать документы. Они же не запрещённые.
Необходимо было основание, чтобы Григорянца со спутницами досмотреть в Шереметьево-2, задержать, не пустить в самолет. Кто-то предложил: «Надо им чего-нибудь загрузить». Волох усмехнулся: «Ну да, наркотики Григорянцу? Кто ж поверит?» — «Ну, тогда надо патроны подбросить». Волох говорит: «Согласен. Наркотики на границе — это уголовное дело. Нам не нужно уголовное дело. Зачем нам шум. Надо только материалы похитить или испортить». — «Патроны надо одной из чеченок подбросить, потом взять объяснение, что сумку взяла у знакомых, а там оказались патроны. Ведь где чеченцы, гам патроны». Волох согласился: «Да, да; хорошо. А патроны есть? Только смотрите, не из серии ФСБ, чтобы потом не определили, что это с нашего склада».
Моей задачей было состыковаться с наружкой (они вели Григорянца), довести до таможни и показать — вот они. А там уже был полковник Сурков, помощник Волоха. Патроны подбросила либо таможня при досмотре, либо Сурков. Не знаю кто. Мы свою работу сделали. Григорянц в этот день никуда не вылетел, а если вылетел, то без тех документов.
Вот за эти два случая мне стыдно.
— Это всё?
— Это главное.
— Саша, извини, но я должен задать тебе неприятный вопрос. Получается, что ты как луч света в тёмном царстве. Ты утверждаешь, что никогда не работал «налево», даже не пользовался тем, что само шло в руки, — словом, всегда жил на зарплату?