Первые залпы (Мартьянов) - страница 21

И махнув рукой на соблюдение секретности, он стал говорить открытым текстом, объясняя, в чем дело.

— Не может быть! — изумился сосед. — Почему комендант и начальник отряда молчат, не дают никаких указаний?

— Не знаю. Наверно, им так приказано.

— Но почему?

— А ты неграмотный? Чтобы не поднимать паники, не провоцировать… этих… на том берегу…

Наступила пауза.

— Что будешь делать?

— Буду встречать «гостей» по всем правилам!

Трубка неожиданно замолчала, потом из нее зачастил другой голос:

— Товарищ младший лейтенант, что за провокационные слухи вы распускаете? Я завтра буду у вас, лично проверю ваши знания по текущей политике. Вы забываете, что между Советским Союзом и тем государством существует договор, что было заявление ТАСС от 14 июня. Это вам даром не пройдет!

Младший лейтенант узнал по голосу политрука из отряда — того самого политрука, который приезжал на заставу, разъяснял сообщение ТАСС. Оказывается, он теперь у соседей. Горбунов криво усмехнулся и положил трубку на стол. Из нее еще некоторое время частила скороговорка, потом «алле», «алле» — и все смолкло.

— Ну, теперь мне влетит! — мрачновато усмехаясь, сказал Горбунов, когда трубка смолкла.

— А-а! — махнул рукой Горбачев. — Лишь бы войны не было. А с него взятки гладки.

Они понимали, что человек этот выполняет указания. Выполняет добросовестно, точно. Заключен договор с Германией — значит, войны не будет. И значит, человек с того берега либо паникер, либо провокатор. И если ты поверил ему, а не официальному документу, ты слаб в политике и тобой надо заняться. Вот так.

С политруком было ясно. Гораздо менее понятным было го, что старший лейтенант Кичигин ничего не знал. Ничего! Как будто и не переплывал человек с того берега.

Может, и он, Горбунов, напрасно затеял весь этот аврал? Может, действительно запаниковал?

Что думает по этому поводу замполит?

Горбачев посоветовал позвонить соседу слева — начальнику третьей заставы старшему лейтенанту Михайлову.

Горбунов крутнул ручку снова. Ручка провернулась подозрительно легко, не вызвав индукции. Трубка молчала. Ни шорохов, ни треска. Телефон был мертв.

— Вот черт! — выругался Горбунов. — Не работает.

— Обрезан?

— Похоже. Значит, до штаба комендатуры тоже не дозвонишься.

— Да… дело принимает серьезный оборот, — тихо проговорил Горбачев.

— Давай, зови сержантов, — распорядился Горбунов.

Он был снова уверен, что действует правильно, и не хотел терять ни минуты. Если провода обрезаны, значит, дело принимает серьезный оборот. И нельзя медлить. Надо прежде всего проинструктировать младших командиров. Он вызвал дежурного и сообщил ему свое решение.