— Продано. За три миллиона двести пятьдесят тысяч долларов.
Сценки в тавернах, спокойные картины домашнего быта, темные исторические полотна и портреты, светлые просторные церковные интерьеры, Санредам, ван Рейсдал — лоты сменялись один за другим. Они уходили за двойную, тройную цену, снова и снова. Каждая картина соревновалась с предыдущей за самое высокое предложение на этом аукционе, который, еще не закончившись, уже стал легендой.
По окончании торгов Майкл и Мара прошли в зал приемов, где состоялась частная вечеринка. Это был парадный зал в миниатюре, здесь тоже лилось рекой шампанское, хотя и более изысканной марки. Вокруг звучали поздравления, шел обмен дружескими хлопками по спине и воздушными поцелуями. Царила всеобщая эйфория, ею заразились не только новые и прежние владельцы голландских шедевров, но и увеличившие свои капиталы сотрудники «Бизли» — начальство и старшее руководство. На секунду в голове у Мары зазвучал тихий голос, нараспев произнося слова, совсем как ее бабушка, он хотел предостеречь ее, говоря, что все здесь фальшиво, но она прогнала его.
Пробыв на вечере всего несколько минут, Майкл прошептал Маре на ухо:
— Ты не против, если мы уйдем? У меня насчет нас есть кое-какие планы.
Мара испытала шок. Для «Бизли» этот вечер был грандиозным событием, и, судя по предыдущим разговорам, Мара сделала вывод, что Майклу тоже очень важно побывать здесь и разделить успех со своими коллегами и их клиентами. Более того, у нее самой появился шанс познакомиться с другими игроками дома «Бизли». Но Майкл был ее клиент, к тому же он сумел заинтриговать ее, поэтому она согласилась.
Они начали пробираться сквозь толпу, но не успели достигнуть отполированных дверей, как на плечо Майкла опустилась мужская рука с тщательным маникюром. Рука принадлежала человеку без возраста, очень ухоженному, с густой, мастерски подстриженной седой шевелюрой, в сшитом на заказ синем костюме в тонкую полоску. Мара почувствовала, как Майкл весь напрягся.
Незнакомец смотрел прямо на нее.
— Майкл, разве ты не собираешься представить меня своей хорошенькой подружке?
— Извини, Филипп. Разреши представить тебе Мару Койн. Она работает юристом в компании «Северин» и будет представлять нас в деле «Баум». Мара, это Филипп Робишо, сопредседатель «Бизли», успех сегодняшнего аукциона можно приписать ему.
Филипп не слишком убедительно запротестовал, пожимая руку Маре:
— Не нужно лести, Майкл. Успех вечера принадлежит «Бизли» как учреждению.
Следующие несколько минут Майкл и Филипп радовались вечерним продажам и смеялись над тем, что «Бизли» приобрел многие картины сегодняшнего аукциона, обойдя дом «Мастерсон», только потому, что один ушлый стажер проштудировал некрологи, нашел поместье с большой коллекцией картин, а затем уговорил всеми правдами и неправдами убитую горем слабохарактерную вдову разорвать давнишние семейные связи с конкурирующим аукционным домом. Мара сочла их злорадные замечания дурным тоном, но, видимо, практика действовать исподтишка была здесь нормой.