Лорелы не стали подавать апелляцию в Верховный суд Нью-Йорка, а это означало, что судье придется выбирать между двумя прецедентами — «Декларк» или «Скейф».
Соединяя воедино свои аргументы, чтобы склонить судью в пользу дела «Декларк», Мара продолжала просматривать все похожие дела, какие только могла найти. Она надеялась укрепить свою позицию как можно большим числом юридических прецедентов против любых неожиданных пробоин. Формально все изученные ею дела подтверждали лишний раз, что она действительно владеет весомой аргументацией, которая не рухнет под натиском оппонента или судейским внимательным взглядом, так что ее радость и уверенность росли с каждым часом. Но случалось и по-другому: в основе всех юридических процессов лежали человеческие истории, трагедии, породившие обращения в суд. Мара узнала о жертве Альфонса Шварца, который вынес многочисленные допросы нацистов, сделавших из него калеку, и все ради того, чтобы сохранить в тайне местонахождение семейной обширной коллекции фламандского искусства, но в конце концов узнал, что картины давно разграблены нацистами, а его братья убиты. Она прочитала о банкротстве Евы Блумер, истратившей семейное состояние до последней марки в попытке вернуть хотя бы один из бесценных этюдов Тьеполо отцовской коллекции. Ни одного этюда она так и не получила, несмотря на тот факт, что они находились в экспозиции маленького музея в Ницце. Мара прочитала о мучительном странствии Отто Штерна, который всю войну провел в концентрационных лагерях и лагерях для беженцев, а позже узнал, что эстампы эпохи Возрождения, которые он с таким трудом прятал в винном подвале у одного французского друга, разлетелись по всему миру благодаря нацистам. Несколько десятков лет он безуспешно пытался обнаружить местонахождение хотя бы одного эстампа, но в конце концов умер от сердечного приступа.
Эти личные трагедии выбивали Мару из колеи и возвращали к той минуте, когда она впервые ознакомилась с жалобой Хильды Баум и прониклась сочувствием к женщине. Раньше она испытывала душевный подъем, оттого что ей доверили это дело. Изо дня в день она засиживалась допоздна, и единственное, что удерживало ее от сострадания к истцам, — сложность построения защиты. Стараясь подражать Софии, Мара вновь и вновь сопоставляла аргументы и контраргументы. Ее увлеченность только способствовала большей сосредоточенности и стремлению к победе. Мара держала в секрете свою стратегию от Майкла во время деловых встреч, телефонных переговоров и ежедневного общения по электронной почте. Она хотела, чтобы он не нашел ни одного шва в ее аргументации, когда в конце концов она раскроет свои карты, и уже буквально ощущала вкус победы.